Три Братства святой Софии

Сегодня многие знают о православном Братстве во имя святой Софии, существовавшем в 1920-1930-е годы в русской эмиграции, однако насколько известна история еще двух братств св. Софии, собиравшихся в Петрограде?

 Петроград. 1915

В 1920 году протоиерей Николай Чуков, будущий ректор Богословского института в Петрограде, а затем – и митрополит Ленинградский, писал: «Наметили платформу для братства из прежнего устава св. Софии» [1]. Петербургский церковный историк Виктор Антонов, дающий эту цитату в своей книге «Петроград – Ленинград. 1920-1930-е. Вера против безбожия» поясняет, что речь идет о дореволюционном Софийском братстве.

Какое же прежнее братство имел в виду отец Николай? Архивные документы позволяют нам говорить о попытке основать Софийское братство в Петрограде в 1915 году. О некоторых пунктах его устава, предложенного на регистрацию в Св.Синод, мы можем судить по письменному отказу, сохранившемуся в Центральном государственном архиве Петербурга. Причины же отказа таковы:

Цель существования братства: «духовно-религиозное возрождение всех славян, греков и других народов православной культуры» [2]. Этим, по мнению Синода, должна заниматься вся православная церковь, а не отдельные братства.
Еще одной целью братство предполагало «всестороннее изучение и поддержание духа Восточно-Православной Кафолической Церкви, выразившегося в ее боговдохновенных памятниках литературы и искусства» [3], что также было отвергнуто Синодом: дух поддерживать должна вся церковь, а боговдохновенным является только Священное писание.
Наконец, еще одним из важнейших аргументов против открытия братства было то, что в его состав могли входить не только православные христиане, но любые «лица обоего пола, сочувствующие задачам Братства» [4].

Было ли в итоге зарегистрировано это братство или нет, а может быть, существовало подпольно, на данный момент точно сказать невозможно. Понятно лишь, что в России и до революции жили люди, вдохновлявшиеся идеями софиологии, предложенными еще Владимиром Соловьевым, и они хотели деятельно участвовать в жизни церкви.

Петроград. 1919

После Октябрьского переворота 1917 года в Петрограде существовал целый рой различных братств, кружков, религиозно-философских семинаров и обществ. Многие верующие отозвались на призыв патриарха Тихона основывать союзы и братства для защиты церкви. После закрытия в 1918 году Санкт-Петербургской духовной академии встал вопрос не просто о новом учебном заведении, которое каким-то образом заменило бы академию, а об институте, в котором наравне с теоретическими знаниями студенты готовились бы к конкретному церковному служению. Именно такую идею изложил митрополиту Вениамину заведующий Богословско-пастырским училищем, член Александро-Невского братства Иван Щербов (1873-1925). Идея была принята, а ее непосредственным воплотителем стал о. Николай Чуков.

Накануне создания Института отец Николай решил возродить сразу два дореволюционных сообщества – Религиозно-философское общество и Братство св. Софии, каждое со своими целями: «Уяснили цели организации Религиозно-философского общества и братства св. Софии (для заявления совету), наметили лиц, которых было бы желательно пригласить в то и другое, наметили и ряд вопросов, которые было бы необходимо разработать, например, – о вере, религии, православии, обряде (в Религиозно-философском обществе), о священстве при сохранении светской службы, о реорганизации в связи с этим самой системы организации приходской жизни, о епископате не из монахов, о богослужении и т. п. Как все надо бы перестроить, чтобы начать жить церковно, ближе к Евангелию!» [5]. Впоследствии, однако, было основано только Братство св. Софии с возможностью существования в нем разных секций – философской, богословской, церковной и т.д.

Петроградское Софийское братство, по свидетельству прот. Василия Зеньковского, получило благословение патриарха Тихона и видело своей целью «развитие и распространение православного мировоззрения в его современной» форме»6. Большинство членов братства преподавали в богословском институте – именно силами многих из них он был открыт в немыслимых условиях революционного 1920 года.

Среди них были Николай Лосский, Георгий Федотов и Сергей Безобразов (в будущем епископ Кассиан), впоследствии вошедшие в Братство св. Софии в эмиграции, а также: известный философ Лев Карсавин, впоследствии высланный из России на «философском пароходе» и закончивший свою жизнь в советском лагере (1882-1952); председатель правления Общества православных приходов Петрограда юрист Юрий Новицкий (1882-1922, расстрелян по «делу митрополита Вениамина», прославлен в сонме новомучеников в 1992 году); председатель епархиального миссионерского совета прот. Николай Чепурин (1881-1947) из Покровского храма в Большой Коломне; доцент уже закрытой к тому времени Московской духовной академии, будущий активный деятель иосифлянского движения прот. Федор Андреев (1887-1929); историк и краевед, апологет женского образования в России Иван Гревс (1860-1941).

Помимо преподавателей в Братство входили и некоторые студенты института, например, корабельный инженер Борис Назаров (1884-1942(?)), вступивший в Братство вместе со своей супругой. Капитан II ранга царской армии, он сделал один из первых докладов на встречах Братства, посвященный месту мирян в церкви, воцерковлению общества и «работе над оживлением церковного богослужения».

Однако членами Братства были не только люди, связанные с институтом, но и те, кто хотел церковно осмыслять и реагировать на происходившие в стране стремительные перемены. Среди них можно вспомнить философа (впоследствии он основал еще одно братство – во имя Серафима Саровского) Сергея Аскольдова (Алексеева) (1871-1945); византиниста, члена Поместного собора 1917-1918 гг. Владимира Бенешевича (1874-1938, расстрелян НКВД) и первую в России женщину магистра и доктора всеобщей истории Ольгу Добиаш-Рождественскую (1874-1939). Академик, также член Поместного собора 1917-1918 гг., Борис Тураев (1868-1920) не успел начать преподавать в институте из-за своей внезапной кончины накануне открытия института, однако побывал на первых встречах Братства. Его супруга Елена Филимоновна, специалист по истории русского средневековья, тоже была членом Братства. После смерти мужа приняла монашество и осталась жить в миру (1868-1948).

Интересно, что на некоторых встречах петроградского Братства бывали гости – например, основатель Александро-Невского братства иером. Лев (Егоров), будущий руководитель обновленческого раскола прот. Александр Боярский и игумения Афанасия (Громеко), с которой братчики советовались о некоторых планах деятельности братства.

У петроградских братчиков были некоторые общие правила жизни: «Молитва (обычная), чтение Евангелия, прохождение мимо храма с крестным знамением» [7]. В соответствии с необходимостью времени члены братства видели необходимость в чтении публичных лекций «о библейской критике, о мироздании, дарвинизме, жизненном содержании догматов, о правдивом освещении истории Православной церкви и др.» [8].

Помимо видимой деятельности братства – просвещения верующих – у братчиков была и другая, внутренняя сторона жизни: на своих регулярных встречах (2-3 раза в месяц) они читали Евангелие с подробным обсуждением прочитанного и даже готовились к созданию некоего ордена-братства, где было бы несколько степеней: «Низшая ступень могла бы ограничиться самыми малыми правилами дисциплины: частым причащением, периодическими деловыми и молитвенными собраниями, молитвенным правилом, изучением Слова Божия, братским отношением к членам – посещение больных братчиков, проводами умерших, помощью; желательно иметь свой храм, общего духовника (или нескольких)... Руководитель братства должен быть сначала назначен, потом может быть выборный.

Второю ступенью мог бы быть рясофор с некоторыми обетами, главным образом, послушание уставу и руководителю, некоторая самоограниченность в смысле целомудрия, нищеты или что-либо подобное.

Наконец, третьей ступенью могло быть пострижение в виде нынешнего монашества с изменением и приспособлением некоторых опытов к практике служения Церкви. Это дало бы возможность перехода некоторых живых сил из нынешнего монашества в это братство для практической работы. Тут могло бы создаться, как особый отдел, и ученое монашество, может быть, с особым монастырем» [9].

Предполагалось и создание полуиноческого общежития-ордена для студенток Богословского института. В этом общежитии-ордене предполагалось учитывать «ошибки и искажения, существовавшие в дореволюционных монастырях (самозамкнутость, работа на себя, вызывавшая в обществе осуждение и обвинения в тунеядстве)». И хотя общежитие не было открыто, цель его создания интересна и сегодня: «православная соборная жизнь и действенное служение Церкви в меру сил и способностей каждого и по руководству Церкви, иначе – «воцерковление» себя и других» [10], причем воцерковление себя «не в отъединении, а оживляя в себе церковную стихию в общении и единении с братьями». Среди задач ордена назывались: 1) служение Церкви сообразно личным способностям – а) созерцательное, но с непременным подчеркиванием служения другим, б) практическое и в) научное; 2) религиозно-нравственное общение с братьями и взаимное воспитание и 3) защита и распространение православной веры и идеалов православной жизни в окружающей среде [11]. Основатели ордена подчеркивали, что устав нужно создавать, «исходя из того, что предъявляет сама жизнь, приспособляясь к ее условиям, ... иначе будет теоретичность» [12].

Братство св. Софии в Петрограде собиралось на свои встречи всего лишь в течение одного года – с 21 мая 1920 года по 10 августа 1921-го. Вскоре после этого один из братчиков – Юрий Новицкий – был расстрелян, многие – арестованы или высланы.

Прага – Париж. 1923 – 1939

Но, конечно, самым известным из этих трех братств, безусловно, является уникальное эмигрантское братство богословов под руководством протоиерея Сергия Булгакова. По воспоминаниям прот. Василия Зеньковского, в 1923 году Антон Карташев «предложил просто перенести за границу созданное в России Братство св. Софии, это тем более было уместно, что как раз среди участников собрания часть уже принадлежала к этому Братству» [13] (он имел в виду Николая Лосского, Георгия Федотова и тогда еще Сергея Безобразова).

Помимо отца Василия и названных им участников в братство вошли и другие известные богословы и церковные деятели: Николай Бердяев, прот. Георгий Флоровский, прот. Василий Зеньковский прот. Александр Ельчанинов, Лев Зандер, Антон Карташев, Иван Лаговский (ныне канонизированный в Константинопольском патриархате), Петр Струве, прот. Сергий Четвериков и другие, даже будущий протопр. Николай Афанасьев, вступивший в него в 1930-е годы.

При всей разности взглядов и позиций входившие в Братство люди главной его задачей видели служение православной церкви «1) путем собирания во единый братский союз активных работников церковно-богословского просвещения и церковно-общественного делания и 2) путем объединения и организации их труда на церковно-общественной ниве» [14].

Для вступающих в братство отец Сергий Булгаков предложил текст обета, утвержденный митрополитом Евлогием: «Обещаюсь перед Всемогущим Богом, что, вступая в Братство, не ищу своего, но желаю послужить святой Православной Церкви и, в общении с Братством, укрепляться в вере, надежде и любви христианской. Все послушания, возлагающиеся на меня от Братства, обязуюсь исполнять, а также соблюдать все установления и правила Братства» [15].

Основной деятельностью Братства стало осмысление и церковная оценка различных событий, происходивших в церкви в течение тех почти двадцати лет, что братство существовало. Для представления об их деятельности можно вспомнить первые темы, взятые для обсуждения, – вопрос о царской власти и ее внутренней необходимости с точки зрения православного сознания; об отношении к католичеству; о смысле идеи «оцерковления жизни» и вытекающей из этого программе действий Братства.

По воспоминаниям прот. Василия Зеньковского, Братство было живым и активным церковным центром: «Мы обычно на всех заседаниях, после теоретического доклада и обсуждения его, говорили о современных церковных событиях, иногда заседания целиком посвящалаись церковным событиям, если они волновали общественное мнение. Так или иначе, все активно участвовали в церковной жизни, и выработка некоторого единства в оценке церковных событий содействовала внутренней значительности Братства» [16].

***

О Софии Премудрости Божьей размышляли многие русские религиозные философы, начиная с Владимира Соловьева. Их поиск свободы, свежего дыхания Духа в православной вере отражался не только на развитии богословской мысли, но и в практике жизни – в объединении людей, чувствовавших ответственность за Церковь в реальных исторических условиях ее существования, искавших ее возрождения и объединявшихся ради этого в самые разные православные братства.

Вскоре после возникновения Софийского братства в 1919 году в Петрограде был создан целый Союз православных братств, целью которого было «христианское просвещение и воспитание», «возрождение и развитие приходской жизни» и «объединение людей, ревнующих о высших подвигах христианского благочестия» [17]. В эти годы уже никто не говорил, что этим не надо заниматься отдельным братствам, а лишь всей церкви. Наоборот, сам патриарх Тихон, а в Петрограде — митрополит Вениамин, призывали всех неравнодушных к церкви людей объединяться в братства и союзы для защиты церкви от нахлынувшей на нее волны гонений.

Петроградское братство святой Софии в течение своего краткого существования помогло открытию и укреплению Богословского института. Мы не знаем, что еще оно смогло бы сделать, если бы условия жизни позволяли бы свободно собираться его членам. Однако в какой-то мере его продолжателем стало Братство святой Софии отца Сергия Булгакова.

История этих трех братств, в чем-то родственных друг другу, а в чем-то совершенно уникальных, неожиданно показывает нам историю развития братского движения в России и в эмиграции в ХХ веке – как поиск свободы в церкви, ответственности за ее жизнь и ее возрождение.

На фото: Братство Святой Софии. Семинар о. Сергия Булгакова об аскезе и культуре на квартире у Зандеров 21 декабря 1933 года. Слева направо стоят: В.В. Вейдле, Г.П. Федотов, Б.И. Сове; сидят: о.С. Булгаков, мать Мария (Скобцова), Ю.Н. Рейтлингер, В.В. Зеньковский, В.Н. Ильин, Б.П. Вышеславцев, Н.Н. Афанасьев, Л.А. Зандер; сидят в первом ряду: В.А. Зандер, мать Евдокия (Мещерякова), А.В. Оболенская.