Епископ Стефан (Никитин)

Епископ Стефан (в миру – Сергей Алексеевич Никитин) – один из выдающихся архиереев Русской церкви в XX веке, выходец из общины отцов Алексия и Сергия Мечёвых. Владыка Стефан до конца своей жизни сохранил дух Мечёвской маросейской общины: он отличался особой заботой о богослужении и молитве и внимательным отношением к пастве.

Сергей Никитин родился в Москве 16 (28) сентября 1895 года в благочестивой семье мещанина Алексея Емельяновича Никитина. Его дед по матери, Любови Алексеевне Воскресенской, был священником, а в 1901 году он был рукоположен во епископа Угличского, викария Ярославской епархии, с именем Сергий.

В 1922 году Сергей Алексеевич успешно окончил медицинский факультет Московского университета, после чего был оставлен ординатором на кафедре нервных болезней, заведовал которой профессор Григорий Иванович Россолимо. Работая в Первом вспомогательном институте для умственно отсталых детей, где встретился с Борисом Васильевичем Холчевым (в будущем – архимандритом Борисом). Благодаря дружбе с Холчевым Сергей Алексеевич оказался в московском храме святителя Николая в Клённиках на Маросейке и стал духовным чадом будущего священномученика Сергия Мечёва, а в 1928 году – председателем церковного совета Никольского храма. В тот же период состоялась поездка будущего епископа Стефана к оптинскому старцу Нектарию (Тихонову), по совету которого Никитин выбрал стезю врача-практика вместо того, чтобы продолжить научную карьеру.

В 1929 году, после начала открытых гонений на Маросейку, Сергей Алексеевич заботился о семьях арестованных пастырей – отцов Сергия Мечёва, Василия Надеждина и Владимира Амбарцумова. Отца Сергия Никитин дважды навещал в ссылке, в городе Кадникове Вологодской области.

В феврале 1931 года советская власть арестовала 17 наиболее активных членов маросейской общины, включая отца Бориса (Холчева) и Сергея Никитина. На допросе он вёл себя очень смело: будучи непоминающим митрополита Сергия, он не мог скрывать своего отношения к его действиям. Отношение к советской власти Сергей Алексеевич сформулировал достаточно чётко: «Я считаю неправильным гонение советской власти на религию, и декларация, объявленная митрополитом Сергием, также неверна, ибо советская власть закрывает церкви и устраивает гонения на религию. Я же являюсь противником этого». В лагере в Пермском крае, где Никитин отбывал заключение, он работал врачом и тем старался облегчить страдания своих сокамерников, что было связано с большим риском для него.

Освободившись в 1933 году из заключения, Сергей Алексеевич сначала жил в селе Ильинском Можайского района Московской области, затем работал врачом в поликлинике города Карабаново, а затем переселился в город Струнино Александровского района Московской области (с 1938 – районный центр Владимирской области), где и оставался вплоть до своего отъезда в Среднюю Азию в 1950 году.

Вопрос о рукоположении Сергея Никитина остаётся открытым: он был посвящён во иереи святителем Афанасием (Сахаровым) в конце 20-х или 30-е годы, на открытое служение вышел только в 1951 году. Есть свидетельства, что ещё лагере он хранил священные сосуды и совершал тайные богослужения.

В 1950-м году священник Сергий Никитин решил выйти на открытое служение. В свою епархию его принял епископ Ташкентский и Среднеазиатский Гурий (Егоров). Пять с половиной лет отец Сергий провёл в отдалённых местах этой епархии, где жили сосланные греки, немцы, поляки.

Со временем его здоровье пошатнулось, и отец Сергий перебрался в Днепропетровскую епархию к владыке Гурию (Егорову). Здесь его поставили духовником в Свято-Тихвинском женском монастыре, где 2 января 1959 года протоиерей Сергий был пострижен архиепископом Гурием в монашество с именем Стефан. Увы, вскоре после Пасхи 1959 года монастырь был закрыт властями.

7 апреля 1960 года архимандрит Стефан (Никитин) был рукоположен в Елоховском соборе в Москве во епископа Можайского, викария Московской епархии. Однако после перенесённого инсульта он был вынужден уйти с кафедры, и только после восстановления он был назначен временно управляющим Калужской епархией. Стараясь возродить церковную жизнь на новом месте, владыка Стефан приглашал знакомых ему по другим епархиям священников.

Знавшим его людям он запомнился ревностным пастырем и одновременно кротким человеком с мягким, любящим сердцем. Важное место в его жизни занимался практика непрестанной молитвы, которую он творил ещё будучи врачом. Он утверждал, что нужно быть очень внимательными к православному богослужению как основной хранительнице богословия. При этом он не любил акафистов, говорил: «Акафист – неуставная служба. К сожалению, сейчас вошло в обычай сокращать до минимума изменяемые части, такие как стихира, канон, где весь смысл праздника, весь смысл духовной жизни, и вталкивать в службу неуставные акафисты. Акафист раз в году положен».

28 апреля 1963 года, в Неделю жён-мироносиц, епископ Стефан отслужил литургию и после литургии, чтобы не задерживать духовенство, облачился в мантию и говорил народу проповедь, во время которой ему стало плохо, и он отошёл ко Господу прямо в храме. В своей последней проповеди владыка Стефан сказал: «А как мы в наших условиях можем быть с Господом? Где больше всего пребывает Господь? В храме более всего пребывает Господь и благодать Божия. Поэтому мы должны спешить в храм, как можно чаще бывать в храме и как можно дольше пребывать там, чтобы быть с Господом, служить Ему искренней молитвой, соблюдать Его заповеди, любить друг друга».