«Сегодня быть священником труднее»
24 сентября исполняется 25 лет со дня пресвитерской хиротонии священника Георгия Кочеткова, духовного попечителя Преображенского братства. В интервью, приуроченном к этой дате, отец Георгий размышляет о том, как за эти двадцать пять лет в обществе изменилось отношение к священникам, как сами священники стали смотреть на свои задачи в отношении общества, как бороться с унынием и о многом другом.
– Вы уже 25 лет служите священником. Что это значит – быть священником в современном мире? Какие это накладывает обязательства? Удалось ли Вам лично достичь того, о чем Вы думали и мечтали перед рукоположением?
Священник Георгий Кочетков: Я благодарю Бога за то, что вот уже двадцать пять лет в пресвитерском сане стараюсь служить по совести Господу Богу и Христовой Церкви. Конечно, не мне судить о результатах, о плодах – это должны делать другие.
Наблюдая, прежде всего, за лучшими, выдающимися священниками, которых мне приходилось встречать в жизни, я понял, что священник в наше время для большинства людей – фигура двоякая. С одной стороны, многие считают его фигурой маргинальной, от которой мало что зависит. Они уверены, что он не самостоятелен и находится в рабском послушании у начальства, не может высказывать свою точку зрения, не может вести себя свободно, не может прямо слушаться Бога и т. п. И нельзя сказать, что этого совсем уж в жизни священников нет, но нельзя же сказать, что их жизнь и служение описывается только таким образом. Вторая сторона окрашена совсем по-другому. У каждого священника есть ощущение и опыт того, что именно он представляет Церковь, что по нему судят о том, что такое христианство, Кто такой Христос, в чeм правда Божья. Предполагается – часто даже несколько, может быть, суеверно, – что священник должен всe знать, иметь возможность ответить на любой вопрос, должен быть чутким, внимательным, любвеобильным, глубоко верующим и т. д.
И вот, в обществе существует такое раздвоение оценок и мнений: или полная дискредитация, или утверждение сверх меры по существу положительных свойств каждого священника. И если священник в чeм-то проваливается, у людей может начаться кризис веры. Это, безусловно, накладывает очень большую ответственность. И священники, кроме каких-то особо циничных, стараются это учитывать. Иногда они даже слишком верят в то, что они всe знают, на любой вопрос могут ответить и могут быть духовными руководителями жизни.
Конечно, священнику всегда нужно иметь терпение, смирение, послушание Богу. И с этим тоже есть проблемы – и с терпением, и со смирением, и с послушанием Богу, потому что часто священник оказывается в ситуации, когда он должен больше думать о том, что скажет начальство, будь то старшие – в храме, в благочинии, в епархии – или внешние, государственные чиновники, как это было в советские времена да и сейчас иногда бывает. И это, конечно, очень трудная проблема, очень серьeзная дилемма для священника – как ему «слушаться больше Бога, нежели человеков». Многие священники об этом даже стараются и не думать, полагая, что начальство, особенно церковное, и есть воля Божья, и через это начальство, даже если оно выглядит очень недостойно, говорит Господь Бог. Здесь много предрассудков, проблем, каких-то особых традиционных и нетрадиционных воззрений, которые мешают священнику быть тем, кем он должен быть.
А он должен быть не просто «пастырем овец православных», как порой расшифровывается благочестивым народом слово «поп», но всe-таки, прежде всего, быть именно старшим: он должен любить людей и отвечать за них больше, чем все остальные, он должен уметь предстоять, ходатайствовать за них, уметь забывать о себе, своем и своих, когда требуется особая помощь людям верующим, а иногда даже и нецерковным. Вот в этом, может быть, основное служение священника – как пресвитера, как старшего, а не просто как жреца, как совершителя обрядов и таинств, как того, кто вещает с трибуны или с амвона внимающей пастве, которую надо учить и «пасти жезлом железным».
– Как Вы считаете: изменилось ли отношение к священникам в обществе за эти двадцать пять лет? Почему?
Священник Георгий Кочетков: Да, думаю, что изменилось, даже уверен, что это так. За последние двадцать пять лет оно стало и лучше, и хуже. 1989 год – время надежд, время возрождения тяги к духовности и одновременно начала ее реализации. Тогда к священникам относились, с одной стороны, с большой надеждой, считая, даже несколько нетрезвенно, что все они очень образованны, что на них можно во всeм положиться, они будут вести какую-то свою особую, лучшую линию, что они единственные, кто сохранил преемственность со старой Россией, поэтому только им и можно доверять. А с другой стороны, по инерции старой советской жизни к священникам было пренебрежительное, неуважительное отношение как к попам и мракобесам.
Это было двадцать пять лет назад. Сейчас другая ситуация. Уже никто не относится к священникам как к попам и мракобесам, но никто и не относится к ним как к наследникам старой русской культуры, духовности, тем более государственности или какого-то традиционного образа жизни. Все поняли, что священники такие же люди, что все они разные и среди них есть очень много разных мнений. Теперь мало просто знать о человеке, что он священник, – надо смотреть, какой он человек. Правда, многие от священников сейчас вообще ничего хорошего не ожидают, потому что, к сожалению, за эти двадцать пять лет очень сильно распространилась фундаменталистская позиция. Многие священники, даже будучи «в прошлой жизни», до рукоположения, людьми культурными, образованными, подающими надежды на творческий, смелый, открытый подход к жизни, к людям, к проблемам, не оправдали доверия. Более того, многие люди увидели, что, став священником, человек мог потерять некоторые свои, отнюдь не худшие, качества – куда-то пропадала культура, внимание и уважение к другим людям, к другим точкам зрения, к другим типам людей и духовности, желание разбираться, что хорошо, а что не очень.
В большой степени идеологизация, мифологизация, чудомания, старцемания захватила священников, тем более что большая часть нашего священства недостаточно образованна, малокультурна и настроена обрядоверно, или корыстно, или как-то по-карьеристски, что ли. Порой у них чувствуется позиция «лишь бы меня не трогали, лишь бы мне было хорошо, но чтобы и в глазах других я выглядел хорошо». В этом, действительно, есть большой сдвиг. И в этом смысле сейчас быть священником, я думаю, даже труднее. Никто тебе не плюнет сейчас в спину, не обзовeт попом, за исключением совсем уж маргиналов, но добиться доверия стало сложнее. Священники стали пользоваться нехорошими приeмами, часто подавляют собеседников, авторитарно, недиалогично, недостаточно внимательно и доброжелательно подходят к другим людям и часто придерживаются вообще маргинальных точек зрения. Вот это всe – большая проблема.
– Печальная картина получается.
Священник Георгий Кочетков: Печальная картина, верно. Но Господь не без милости, и мы видим, что стали появляться священники, особенно молодые, самые молодые, ещe не очень битые, как говорится, они не очень "нюхали пороха", не очень-то боятся чего-то и кого-то. И вот они бывают самоотверженны, порой поддерживают хорошие социальные, каритативные проекты, становятся даже их лидерами в городах. И в этом наша надежда. У многих священников стала даже снова возникать тяга не столько в формально-приходской, сколько к реальной общинной и братской жизни в церкви.
– У Вас не очень обычная паства – люди, прошедшие длительное оглашение. Каковы задачи пастыря по отношению к таким людям?
Священник Георгий Кочетков: Я бы не сказал, что у нас длительная катехизация – у нас нормальная каноническая, святоотеческая катехизация. Это надо подчеркнуть. Не стоит думать, что она особо длительная. Вот в неокатехуменате она длительная – десять лет. А у нас всего лишь в среднем полтора года, хотя есть и краткие формы оглашения. Это просто нормально. Люди действительно реально приходят в Церковь, приходят к Богу, хотят жить по своей вере. И поэтому с ними, с одной стороны, проще, они духовно здоровее, духовно самостоятельнее, – а с другой стороны, конечно, труднее, потому что не так быстро всe меняется, много остаeтся пережитков прошлого и после катехизации в сознании и в жизни людей. И всe это надо преодолевать. Но всe-таки часть нагрузки в такой ситуации священник может переложить на плечи других – наиболее опытных мирян.
Хотя к братчикам, членам нашего Преображенского братства, я не отношусь как к мирянам. Они не мирские, не житейские, они именно церковные, в большей степени иноки, чем миряне, хотя и не в монашеском смысле слова. Поэтому я думаю, что здесь рождается какой-то замечательный опыт устроения церковной жизни во всей еe полноте, которая не ограничивается только обрядами и таинствами, только знанием догматики или аскетических норм. Не только религиозная сторона жизни, не только формальная, внешняя сторона жизни, но и какая-то глубинная духовная жизнь, даже мистическая жизнь, то есть жизнь в Духе Святом, жизнь в общении и служении объединяет людей самым надeжным образом. И тут священник чувствует себя совершенно иначе, не просто как приходской священник, которому платят зарплату, а он при этом должен выполнять одно, другое, третье.
Тут можно много говорить о пастве. У каждого священника своя паства, Господь даeт добрых верующих людей. Главное — чтобы они хотели жить во Христе. Здесь многое зависит от священника: не замыкает ли он людей только на себя, может ли он помочь раскрыться духовному, творческому, какому-то любвеобильному началу в верующем человеке, может ли он помочь ему самостоятельно находить выходы из сложных положений в жизни? Этим всем надо заниматься. Со всеми важно жить в любви.
Но такую жизнь надо поддерживать и устраивать. Она не может сама себя поддержать и устроить, а в наших условиях пока недостаточно для этого наработано нужных форм так же, как недостаточно, скажем, в церкви признано общинное и братское начало. Церковь пока ещe обходится по старинке представлениями о себе как о некоем формально-иерархическом сообществе, где формальное, просто "солдатское", послушание превыше всего. Вот этого надо избегать. И невозможно к тем, кто прошeл полную катехизацию, относиться иначе, как к собственным детям, или даже больше, чем к детям, – как к своим друзьям и братьям. И это тоже очень важно – то, как чувствует себя пресвитер, как он себя ощущает. Он не только блюститель, не только старший – он просто друг и брат каждому человеку, независимо от возраста, национальности, культуры, психологии, социального или церковного положения.
– Сейчас значительную часть в жизни людей занимает интернет, в том числе соцсети. У Вас тоже есть свой личный сайт и блог, при том, что Ваше отношение к интернету не назовeшь однозначным. Каждому ли священнику, на Ваш взгляд, нужен сегодня блог, от чего это зависит?
Священник Георгий Кочетков: Относительно блога я не скажу, что он каждому обязательно нужен. Всe-таки интернет – это очень агрессивная, ядовитая среда. Я даже сравниваю интернет с радиоактивным прибором или ядерным реактором, в который входить лишний раз не посоветуешь никому, хотя, может быть, есть все необходимые средства защиты. Надо очень ограничивать себя – держать себя свободно, быть свободным от интернет-зависимости. Я не имею в виду только какие-то эротические сайты, или излишне политизированные, или какие-то слишком, скажем, мирские материалы в интернете.
– Есть еще специальные атеистические сайты и форумы.
Священник Георгий Кочетков: Конечно, есть и атеистические, но они как раз священнику не грозят, даже если он и посмотрит всe это. Вообще человек, тем более старший в церкви, конечно, должен знать, от чего страдают его друзья и братья. Он должен понимать, как их освобождать от этих зависимостей, поэтому не грех иногда и посмотреть: что реально происходит в этом самом интернете; посмотреть сайты, которые посещают верующие люди, пока не защищенные от своей зависимости; посмотреть и социальные сети, и игры, и т.д. Потому что иначе не понять, как люди могут сесть на этот наркотик и как им теперь помочь. Ведь человеку нужно быть свободным от этого. Ему не нужно иметь потребности в этом, не нужно быть придатком виртуальной машины, какая бы она ни была маленькая и симпатичная. Священнику важно всe это знать, особенно если он имеет дело с детьми, с подростками, с молодeжью, а в наше время, вообще говоря, и не только, особенно в городах, где всe это в лeгкой доступности.
А иметь или не иметь блог – это зависит от священника, от его возможностей, от его внутренней крепости и от того, есть ли ему что сказать другим людям или нет, и сколько времени он может уделять такому виртуальному, а не реальному общению. Для священника всe-таки главное – реальное общение с Богом и с ближними, с Богом и с людьми. Это внутренняя жизнь, и она значительно живее – это надо признать безоговорочно.
– Известно, что христианин – человек радостный, в котором радость о Христе побеждает любые обстоятельства, какими бы тяжeлыми они ни были. Однако жизнь показывает, что, зная это в теории, довольно трудно применять это в реальной жизни. Всe равно накапливаются усталость, раздражение, а иногда и просто руки могут опуститься. Как Вы считаете, насколько важно для священнического служения не поддаваться такой агрессии мира сего, не унывать? И может быть, Вы знаете секрет – как этому противостоять?
Священник Георгий Кочетков: Это вопрос более личный. Есть разные священники – с разными характерами, воспитанием, психотипом в конце концов. Современному человеку, особенно тому, который часто сидит в интернете или заражeн другими подобными азартными играми и занятиями, трудно быть радостным. Он обычно немного страдает унынием и депрессиями. Это одна из причин, почему надо резко ограничивать всю эту деятельность в интернете и в любом виртуальном пространстве – и телефон, и телевизор, и прочее. Радость берeтся от Духа Святого, благодать даeт радость, общение даeт радость, служение даeт радость – вот что главное! Это главное и для преодоления противоположных тенденций в человеческой жизни. Так что надо всегда противостоять унынию, надо запретить себе уныние аскетическим образом, надо преодолевать его Иисусовой молитвой, добрым делом, служением, если оно уже есть и выявлено от Духа Святого. Этому надо учиться, для этого надо людям объединяться, для этого надо преодолевать индивидуалистические и аутистские тенденции, которых много среди современных людей. Надо меньше думать о себе и своeм, меньше бояться. И нужно больше как любви, так и доверия Богу и ближним. Я думаю, это самое важное для священника и всех тех, кто его окружает.