Откуда берутся мужество и сила

30 лет назад патриарший стипендиат Ленинградской духовной академии, старший иподьякон ректора – архиепископа Выборгского Кирилла – Георгий Кочетков был рукоположен в дьяконы.

В одном из своих интервью о. Георгий вспоминал: «Я стал дьяконом в конце третьего курса, и за это митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний (Мельников) получил резкий выговор от уполномоченного. Меня спас лишь диабет. Митрополит говорил: «Ну, у него диабет, что ж тут с человека возьмешь, все равно пропащий, никакого вреда от него не будет, поскольку диабетик – это уже почти не человек». Мне уже был назначен срок, я знал, что на Пасху меня будут рукополагать во пресвитеры. Но этого не произошло, потому что митрополит не хотел иметь еще один разговор по моему поводу с уполномоченным, тем более с какими­-то другими товарищами, и эту хиротонию просто отложили. Ну, а когда в том же году, осенью, в ноябре, меня исключили из духовной академии, с четвертого курса, по требованию тех же самых товарищей, вопрос как бы повис в воздухе. Я попал в черные списки. И пришлось шесть с половиной лет этой хиротонии добиваться, как-­то ждать, при этом не идя ни на какие компромиссы с совестью.

Надо сказать, я очень благодарю Бога за это время. Это ведь было дополнительное время подготовки. Я не мог, по понятным причинам, оставшись вне стен академии, служить дьяконом, получить регистрацию уполномоченного по делам религий – ни о чем этом речи не шло, даже не могло идти; все многочисленные ходатайства за меня не могли осуществиться, даже если ходатайствовали постоянные члены Синода. И за эти шесть с лишним лет я что­-то успел усвоить, будучи чтецом, выполняя какие­-то, может быть, иногда даже немножко унизительные функции на приходе – понятно, как относились к находящемуся в опале дьякону, который, во-­первых, больной, во-­вторых, не может служить даже дьяконом. Это было не всегда «приятное времяпрепровождение», но всё-­таки за эти шесть с лишним лет я прошел снизу через все «степени», и это мне очень много дало для понимания глубины и реалий приходской церковной жизни, всех ее сторон, и положительных, и отрицательных, не так, как они видятся со стороны и сверху, а так, как они существуют на самом деле».

* * *

Отец Георгий, прошло тридцать лет после Вашей дьяконской хиротонии. Скажите, почувствовали ли Вы какую­-нибудь разницу между возможностью нести слово свидетельства в разные периоды своей жизни – до рукоположения и после рукоположения? По­разному ли проявлялись связанные с этим искушения и гонения?

Есть разница между формами и возможностями благовестия в тех случаях, когда человек не рукоположен и когда он уже дьякон или священник. И связанное с этим «сопротивление материала», некий «духовный сопромат», конечно же, существует, и проявляет себя тоже по­-разному. Мы хорошо знаем, что Христова Церковь – в мире сем, но и не от мира сего. И поэтому для человека в сане, даже если ему не дают полноценно служить – скажем, в нарушение всех канонов несправедливо отлучают от служения - внутреннее желание благовествовать и участвовать в возрастании Слова, в этом великом чуде, происходящем в мире, дорогого стоит. Это принципиально важно для всех, в том числе и для меня, конечно.

Что же касается связанных с благовестием трудностей, испытаний и гонений, о неизбежности которых говорил ещё апостол Павел, то когда человек рукоположен, он должен быть готов встретиться с непониманием, гонениями, притеснениями, угрозами и клеветами не только со стороны «внешних», но и со стороны «внутренних» людей, по внешнему положению или по нетрезвенному самоопределению называющихся православными христианами.

Я думаю, что те тяжёлые переживания, и даже гонения, которые я пережил до рукоположения (первые пять лет они были сугубо частными, «домашними», а за десять лет до рукоположения начались неприятности, связанные с партийными и другими компетентными органами советской власти), были предопределены, прежде всего, внешней структурой, которая нас окружала. А вот после рукоположения в 1983 году всё большую и большую роль стали играть гонения, непонимание и всякого рода проблемы «от лжебратий», как говорил ещё апостол Павел. Конечно, такие гонения и всякого рода наветы и клеветы огорчают больше, чем любые иные, потому что кажется, что в церкви­-то всё это должно быть более ограничено, приглушено. А получается иногда прямо наоборот. И до сих пор мы постоянно встречаемся с людьми, которые именуют себя православными, но в своих оценках и делах этого не являют. Они не просто искренне заблуждаются, дело не в том, что мы с ними в чём­-то не согласны, а они с нами – со мной, с нашим институтом или с нашим братством. Искреннее разномыслие и добросовестных оппонентов мы можем только приветствовать. Когда люди ищут истину, так же, как и мы, то каковы бы ни были наши разногласия, это не превращается во вражду, в клевету, в чёрный пиар. Гонения же от лжебратий возникают там, где нет этого поиска, а есть лишь желание утвердить себя и свою правоту. И мы в течение многих лет непрерывно сталкиваемся с такого рода явлениями в церкви – вот что печально.

Иногда – особенно в разгар гонений на братство – у меня возникает ощущение, что этих лжебратий очень много, что они заполнили собой чуть не всю церковь. А у Вас оно возникает или нет? Ведь многие люди наверняка как раз не гнали Вас, а помогали, пусть даже неявно, пусть даже иногда не очень открыто? Как Вам кажется, каково соотношение тех, кто гнал, и тех, кто помогал и поддерживал?

Я бы сказал, что не так и много совсем уж зловредных, антицерковных элементов, которые прикрываются церковными ризами – или церковным положением, или церковным самоназванием, тех настоящих лжебратий, которых надо всерьёз воспринимать таким образом.

Конечно, ещё меньше тех, кто помогает. Правда, я всегда сталкивался с тем, что представители церковной иерархии, люди опытные и ответственные, значительно чаще понимали нас и поддерживали (если не прямо, то косвенно), чем люди простые, которым, кажется, нечего терять, которые меньше должны быть запуганы. Особенно со стороны старых архиереев я находил всегда какое­-то взаимопонимание и нередко даже поддержку. Да, это не отражено на страницах печати или в Интернете, да, конечно, всё это делается немного компромиссным образом. Но всё­-таки внутренняя интенция была именно такой.

Сейчас миссия и катехизация одобрены в церкви на самом высшем уровне, они повсеместно внедряются. Но, тем не менее, те люди, которые всерьёз будут заниматься этим служением, тоже могут претерпевать какое­-то сопротивление, просто потому что мир сей сопротивляется слову благовестия. Что бы Вы посоветовали им, вне зависимости от того, будут ли они связаны с нашим братством или нет?

Мы (я имею в виду тот круг, из которого выросло наше братство, и само это братство) вот уже сорок лет испытываем открытые, общественно значимые гонения, для меня же лично они идут сорок пять лет подряд; это что­-то да значит, такие вещи всегда чего­-то стоят. И если исходить из нашего опыта, очень важно не унывать. И ещё я думаю, что люди, претерпевающие гонения сами – как было и во времена новомучеников и исповедников - меньше всего озлоблены. Они меньше всего «прячутся в нору», раздваиваются, меньше всего боятся. Хуже с людьми, которые сами не претерпевают ничего, но ощущают по отношению к себе какую-­то неведомую опасность и во избежание её готовы идти на любые компромиссы: молчат там, где надо говорить, или говорят там, где нужно молчать.

Что же касается сопротивления мира сего, то Новый завет не однажды об этом предупреждает и призывает не бояться и мужественно стоять в вере, и в благовестии слова, и в познании Господа нашего Иисуса Христа, и в даре Святого Духа, и в общении, и в служении. Так что мы предупреждены. Только нужно лучше знать Писание и приближать его к жизни, а жизнь свою к нему. Вот что важно – утверждать свою жизнь на Слове Божьем, на церковном Писании и Предании. Это то, что вселяет мужество, то, что даёт силу. Благодать Божья даётся нам не просто для радости и «приятности». Это всегда сила духовного сопротивления тяжести греха и зла мира сего. Пусть же поэтому всякий, кто чувствует свою призванность к служению Богу, ничего не боится, даже смерти – абсолютно ничего. Только тогда Господь будет с ним, и он с Господом, а значит, дело его принесёт добрый плод.