«Преступления советского режима: понимание, осуждение, покаяние»

Основное внимание устроители и участники семинара пытались сосредоточить на том, чтобы осмыслить значение вынесенных в название терминов «осуждение» и «покаяние».

В самом деле, достаточно ли только предъявить документированный перечень преступных деяний советского режима, чтобы надеяться на невозможность повторения чего-либо подобного в будущем? В связи с этим следует поставить и более общий вопрос: как и за счет чего могут извлекаться уроки из истории, а также на ком лежит ответственность за такое отношение к прошлому?

Вначале участники семинара отзывались на поставленный ведущими вопрос об актуальности затронутой темы. При общем согласии выявлялись неожиданные нюансы: например, было высказано мнение об идеологичности самой постановки вопроса, не подкрепленное, впрочем, никакими аргументами, кроме ссылки на субъективные ощущения; любопытно было также узнать, что в учебных программах школ сохраняется обязательное разучивание революционных песен, причем по разнарядке сверху.

Довольно скоро основным предметом разговора стала антропологическая катастрофа, которая парадоксальным образом и привела к становлению режима и, усугубляясь, выступала его основным последствием. Из общественного сознания исчезает принцип ответственности за свое бытие, человек становится испуганным, одиноким, мелочным существом, компенсирующим свою ущербность то ложным величием державной идеологии, то успокоением своей тревоги мифологией неизбежности происшедшего и даже своеобразной необходимости. В ходе семинара упоминалось, например, о том, как жертвы репрессивной политики советского режима, рассказывая о своем трагическом прошлом, могли одновременно оправдывать случившееся соображениями исторической целесообразности.

Тема антропологической катастрофы и русского холокоста позволила в итоге поставить в один ряд такие, на первый взгляд, далекие явления, как последствия тоталитаризма и торжество посредственности постмодернистского и потребительского мира. И одно и второе выступает серьезнейшим вызовом богосообразности человека, и поэтому человек, не выстраивающий себя в соответствии со своим призванием, рискует новыми искажениями своей человечности. «Если человеческое в человеке не культивируется – жди катастрофы», – сказал один из ведущих.

В этой связи особое значение приобретает вхождение в опыт новомучеников и исповедников. В то время как для большинства людей главной добродетелью было сохранение элементарной человечности («остаться человеком», «не запятнаться доносительством, карьеризмом и т.п.), новомученики и исповедники продолжали в невероятных условиях дело устроения человека. Эта сторона их опыта сегодня может и должна быть наиболее востребована, но она, к сожалению, до сих пор наименее изучена, если попросту не игнорируется.