«Правда, что скоро все нехристиане будут христианами, а христиан Христос от Себя прогонит?»

Арихимандрит Спиридон (Кисляков). «Из виденного и пережитого»

Из впечатлений от паломничества в Палестину

«У Гроба Господня я себя чувствовал очень и очень нерадостно. Я первый раз в жизни увидел такую страшную торговлю святыней Христовой. Что ни шаг паломника, то деньги, деньги и деньги. Идут паломники прежде всего к патриарху. Он умывает им ноги вместе с их карманами. Греки внушают паломникам, что если у кого дети умерли некрещеными или родственники – тяжкие грешники, убийцы, то для искупления их душ необходимо здесь при Гробе Господнем отслужить Божественную Литургию, так называемую «разрешительную». «Эта литургия от всех грехов разрешает», – увещают греческие монахи наших русских паломников. И те верят и платят по 25 рублей за имя. Литургию в этом случае служит какой-либо епископ и во время Великого Входа поминает этих покойников и читает разрешительную молитву. Это на меня произвело очень тяжелое впечатление. Такое же впечатление производит ужасная торговля священными предметами. Здесь целые кадки, нагруженные маленькими флакончиками с миром от святителя Николая, кресты и иконки из Мамврийского дуба и пр. и пр. Монастыри со всеми их святынями отдаются в аренду. Торгуют греки всем, чем только можно: Гробом Господним, Таинствами Церкви, святыми мощами, торгуют Самим Христом…

Но если у Гроба Господня меня так сильно оттолкнула эта торговля святыней Христовой и безнравственная жизнь монахов, то великую радость и утешение доставило мне поклонение тем святым местам, которые отмечены Евангелием. Побывал я на горе Елеонской, в Вифлееме, видел Иордан, Мертвое море, Генисаретское озеро; ходил в Назарет, видел Фавор, был на том холме, на котором, по преданию, Христос произнес Свою великую нагорную проповедь. Из всех святых мест, больше даже самой Голгофы, на меня произвело наиболее сильное, прямо потрясающее впечатление то место, на котором, по преданию, Христос молился в Гефсимании. Здесь я горячо плакал! Слава Богу, хоть здесь я как следует помолился. А то тяжело и грустно было на душе; я скорбел от того, что сознательно попирается святыня, торгуют ею, торгуют небом ради земной корысти, торгуют святыми, которые грехом почитали и к деньгам прикоснуться. Мне до слез было обидно и больно за наших русских паломников и особенно за женщин, как их обманывали всюду и всячески обижали греки…» 

Миссионерский опыт в Сибири

Сначала в своей миссионерской деятельности я прежде всего хотел как можно больше людей крестить и очень скорбел, если мне где-либо не удавалось никого крестить. Но потом во мне произошел какой-то переворот.

Дело было так. Заехал я однажды к одному буряту в юрту переночевать. Смотрю, в его юрте, среди многих бурханов, стоит и икона Божией Матери с Младенцем на руках.

– Ты крещеный? – спрашиваю его.

– Да, – отвечает, – крещеный.

– Тони ныре хымда? – спрашиваю его дальше.

– Иван, – ответил мне бурят.

– Зачем же ты имеешь у себя в юрте бурханов? Тебе нужно иметь только одни иконы и молиться Богу истинному Иисусу Христу.

– Я, бачка, прежде так и делал, молился только вашему русскому Богу. Но потом у меня умерла жена, сын, пропало много коней. Мне сказали, что это наш старый бурятский Бог шибко стал на меня сердиться и вот, что он мне сделал: жену умертвил, сына тоже, коней угнал. Я и стал теперь и ему молиться, и вашему русскому Богу. Знаешь, бачка, это шибко тяжело и больно мне теперь стало на душе, что я променял своего Бога на вашего нового, – сказав это, бурят заплакал.

А мне стало до боли жалко его, а с тем вместе жалко стало и всех, ему подобных. Я как-то сразу понял, что значит обокрасть духовно человека, лишить его самого для него ценного, вырвать и похитить у него его святое святых, его природное религиозное мировоззрение, и взамен этого ничего ему не дать, за исключением разве лишь нового имени и креста на грудь. Тот бурят, о котором я говорил, представился мне самым жалким и несчастным человеком в мире: лишенным прежней религии и брошенным на произвол судьбы. С этого дня я дал себе слово, что крестить я инородцев не буду, а буду им только проповедовать Христа и Евангелие. По моему убеждению, так обращать людей ко Христу, как поступили наши миссионеры с бурятом, это значило бы являться прежде всего палачом душ человеческих, а не Христовым апостолом. Не знаю, прав я был или не прав, но с этого времени я только проповедовал Слово Божие, предоставляя другим миссионерам крестить инородцев.

***

Один как-то раз я отправился на реку Витим, где, кроме бурят, я встретил и орочен. Орочены еще менее культурны, чем буряты. По-видимому, кроме охоты, они ничем больше не занимаются. Образ жизни у них кочевой. Прежде еще они имели оленей, но уже в то время, когда я был у них, олени вымерли. У срочен нет даже юрт, а они имеют какие-то мешки, сшитые из звериных шкур, шерстью вверх, и сшиты эти мешки не нитками, а жилами тех же зверей. Раньше орочены имели лишь кремнистые ружья, а теперь большей частью имеют винтовки. Говорят, что эти винтовки они получили после того, как свою старую шаманскую веру оставили и перешли в христианство.

Сколько я встречал орочен, они уже все были крещены и большей частью при епископе Мелетии. Говорили мне, что далеко не одною проповедью о Христе привлекали этих чад природы в церковь, но и очень земными соблазнами.

Когда мне лично пришлось столкнуться с ороченами, то я убедился, что они какими были язычниками до крещения, такими оставались и до сего дня. Вина, по-моему, в этом случае падает прежде всего на наших миссионеров. Первою их целью является не то, чтобы просветить этих бедных, обездоленных людей светом Христова учения и утвердить пастырским подвигом в христианской жизни, но то, чтобы как можно больше людей крестить и через число крещенных выдвинуться перед своим епархиальным начальством, заслужить его благоволение.

***

Припоминаю такой свой разговор с одним начитанным ламой. Этот лама хорошо познакомился со мной, когда я уже был года два иеромонахом. Однажды он спрашивает меня: «Почему все гении человечества пантеисты, т.е. ближе стоят к нам, буддистам, чем к христианской теистической религии. Таковы древнегреческие философы и новейшие немецкие». Я отвечал на этот вопрос так, что, по-моему, человек не может жить без религиозной веры, и если он не познал истинного Бога, то ему не оставалось ничего более, как обоготворить природу. У гениально одарённого человека особенно велик соблазн творить и религию из самого себя, как бы не противополагать себе Бога и не преклоняться перед Ним.

– А вы, дорогой лама, как вы сами думаете о Христе?

– Я думаю, – ответил лама, – что Христос и Будда – два брата, только Христос будет светлее и шире, чем Будда. Если бы все люди были чистыми буддистами, – продолжал лама, – они спали бы спокойно; а если бы все люди были чистыми христианами, то они бы вовсе не спали, а вечно бодрствовали в несказанной радости, и тогда земля была бы небом.

– О, — воскликнул я, – как вы, мой друг, рассуждаете! Почему же вы не креститесь?

– Дело, – отвечает он, – не в купели, а в преобразовании самой жизни. Что пользы, если вы, русские, считаетесь христианами? Вы извините меня, если я скажу, что вы, русские, не знаете Христа и не верите в Него, а живёте такою жизнью, что мы, дикари, сторонимся вас и боимся вас порой, как заразы.

***

Я мало придавал значения приводимым отцом Павлом причинам, затрудняющим бурятам принимать христианство. Дело в том, что религия – это дело чисто внутреннее. Здесь все сводится к одному убеждению, на чьей стороне истина, а не на чьей стороне сила и ценность сей земной жизни.

– Отец Павел! Я хочу что-то по поводу ваших слов сказать вам.

– Говори, – сказал отец Павел.

– Отец Павел, как вы думаете: если бы мы носили в себе живой образ Христа, устоял бы перед ним образ Будды? Не растаял бы он пред ним и не превратился бы он в ничто? Что такое вся человеческая сила перед силой Господа? Апостол Павел, имея в себе живой образ Христа, не покорил ли великий Рим к ногам распятого Мессии? Апостол Павел, имея в себе живую силу Господа, не склонил ли к ногам Христа гордые Афины? Павел, ученик Христа, не просветил ли весь языческий мир светом Христова Евангелия? Вот я и думаю, что мы проповедуем Христа, своею в себе жизнью никогда не зная Его, – вот в чем заключается вся причина нашей миссионерской бесплодности.

Отец Павел молчал, замолчал и я. В таком безмолвном состоянии мы ехали довольно долгое время, пока не приехали в следующий улус.

Из бесед с арестантами

Этот арестант был русский сектант. Все время моего последнего пребывания в этой тюрьме он ходил на мои духовно-нравственные беседы и ни одной церковной моей службы не опускал. Ему очень нравилось, когда я говорил арестантам о том, чтобы жизнь их согласовывалась с Евангельским учением. Он ухватился за эту мою мысль, когда я в своей проповеди высказался так:

– Смотрите, мои узники, как Христос ради нашего спасения подчинился всем законам человеческой жизни, кроме одного греха, с тою целью, чтобы как можно этим ярче доказать Свою любовь к нам. Если Законодатель временно, в земной Своей жизни, умалил так низко Себя, что Бог, воплотившийся в нашу человеческую природу и совершенно подчинившийся ей, повторяю, кроме греха, был одним из беднейших сынов человеческих, то мы, взирая на такую Его беспредельную любовь к нам, не обязаны ли ради сей любви пренебречь не только родителями, женою, детьми, благами мира сего, но и своею собственною жизнью, чтобы быть со Христом? Узники мои! Я взываю к вам, топите ваши скорби, ваши страдания, ваши муки в волнах вашей любви к Христу. Ради Христа можно отречься от всего и даже от самого себя. Он есть наше утешение, наше воскресение, наше нахождение самих себя в Нем.

Эти слова тронули арестанта-сектанта, и он попросил меня прийти к нему в одиночную камеру. Когда я пришел к нему, то сектант возрадовался моему приходу. Сектант-арестант попросил меня сесть рядом с собою на полу его маленькой камерки. Я сел. Арестант вынул из своего засаленного кармана Святое Евангелие и, открыв его, нашел четвертую главу от Иоанна, указал мне 24-й стих. Я его прочел.

– Батюшка, ради Христа, растолкуйте мне его. Что это значит: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине». Что это такое: «Поклоняться духом и истиною»?

– Сын мой милый, – ответил я, – это значит, что вся жизнь верующего христианина должна быть духовной, подобной жизни Христа Бога, и настолько эта жизнь христианина должна быть цельной и богоподобной, чтобы в нее никакая фальшь, никакая ложь, никакой обман и соблазн не могли проникнуть, и она, как жизнь христианина, должна быть жизнью сына Божия, по образу Единородного Сына Божия Христа, который и есть одна в полном смысле слова Истина. Когда мы эту Божественную Христову жизнь будем воплощать в своей жизни, тогда мы и будем поклоняться истиной, т.е. совершенствоваться в усыновлении себя Богу. Истина наша есть беспрестанное усыновление себя Богу.

Говоря это, я взглянул на сектанта, а у него слеза за слезой крупными каплями падают на страницу Евангелия.

– Дорогой батюшка, – сквозь слезы промолвил сектант, – почему это нам так не говорят священники? Если бы они нас учили правильно понимать Святое Евангелие, то жизнь наша изменилась бы. 

***

Я на следующий день действительно зашел к нему. Перс попросил меня сесть на стул, а сам, стоя, начал мне говорить так:

– Я, батюшка, много раз читал Коран, читал Евангелие ваше. Наш Коран велит бить людей гяуров, не магометан, а ваше Евангелие бить людей другой веры, другой народ не велит. Я думал, думал да и сказал себе: нет, Христос честнее и больше людей любит, чем наш Магомет пророк. Мир ему. Я так думал: если моя дети жил плохо, я сердился, если дети будут после хорошо жить, любить меня, делать, что я им скажу, я опять будешь любить их и прощу их. Так и Христос говорит: покаяться нужно, и Бог простит. Это я понял; что Евангелие вернее, чем Коран. Я теперь сказал все свои грехи Христу. Он ведь меня слышал?

– Да, – говорю я, – Он все знает и все СЛЫШИТ.

– Это для меня еще лучше, – сказал магометанин, – пусть Он знает, что я ему все сказал, и я теперь верю, что Он простит меня. Он сам говорит, что Он Сын Божий, это для меня важно, я перед Сын Божиим исповедался. Теперь больше такие дела не буду делать. Это на душе много тяжело. Я сам хотел свое горло резать, так было тяжело.

– Может быть, ты будешь христианином? – спросил я его.

– Я теперь мало есть христианин; если посмотрю, буду теперь молиться Богу, будет все хорошо, на сердце моем будет светло, то креститься я не буду, я так буду жить по учению Христа, если будет тяжело, то я крещусь. Я удивляюсь, что христиане имеют такую веру и так живут скверно. Наша магометанская хуже вера, а живут крепче вас. Если бы все персы стали христианами! Тогда бы так не жили бы, как вы живете. У вас, у русских, есть такой великий Бог Христос, и вы живете так, как будто у вас никакого Бога нет. У вас пьянство, воровство, людей бьют, женщины бегают, мужья другой жена бегают, детей маленьких бросают на улицу, дети родителей не слушают, родители детей клянут. У вас люди мало молятся, попы с мужиками ссорятся, и что это такое? Это не христиане! Зачем это? Я, батюшка, слышал, что скоро все нехристиане будут христианами, а христиан Христос от Себя прогонит. Это правда?

– Не знаю, мой друг, – ответил я.

Простившись с ним, я отправился на свою квартиру. Действительно, как-то делается грустно на душе. Язычники, и те нас обличают в нехристианской жизни. Куда же после этого дальше идти? Дальше этого идти нельзя. Подумаешь, подумаешь, да и тяжело чувствуется как-то на душе. На самом деле, во что теперь превратилась наша жизнь? Вся земля наша русская усеяна церквами, монастырями, разными, часовнями, а как посмотришь на саму-то жизнь нашу, то, как ни оправдывайся, а приходится сознаться, что мы не только не христиане, но мы никогда не были ими и не знаем, что такое в действительности христианство! Но отчаиваться пока не следует, будет время, и пшеница Христова покажется на ниве русской жизни. Я более чем уверен, что Бог любит Россию и не даст ей окончательно погибнуть.

Из «Дневника» архимандрита Спиридона (Кислкова)

О, Господи! Я готов быть всем и ничем, только чтобы всегда любить, любить и любить Тебя. Всеблагостный мой Господь! Когда я проникаю мыслью в самого себя и осознаю, что я ведь сам есть сгусток живой Твоей любви ко мне, то, милосердный Владыка мой, могу ли я чем быть по отношению к Тебе, как ни одною только ответною любовью к Тебе? О, если Ты Сам раньше моего бытия благоволил даровать мне Свою божескую любовь, заключенную в самую мою сущность во мне, в самое мое бытие во мне, то, о Боже мой! Священный долг перед Тобою – эту же самую Твою любовь, дарованную мне, – меня самого, – я и должен вернуть ее Тебе как Твою собственную любовь, и вернуть ее с избытком, радостно, добровольно и самоотреченно.

***

О триипостасный мой Бог! Как бесконечно прелюбезно и превеличественно все Твоё сие таинство! Кто его изречет, кто опишет его? Вода, троекратное погружение крещающегося в воду с произношением Твоего триипостасного имени: Отца, Сына и Святого Духа – и вот с внешней стороны таинство крещения все совершено. Все это кратко, просто и понятно, но так ли это на самом деле, с внутренней стороны совершается сие таинство? О, нет! Оно не так просто и тем более не так понятно. Здесь прежде всего должна быть реальная вера у крещающегося, полная решимость после крещения быть в себе такой чистотой, какую вода имеет в себе самой в своей собственной сущности. Человек, принявший крещение, по своей чистоте, святости является как бы сам в себе чистотою, сам в себе святостью, и настолько он является таковым сам в себе, что кто или что после этого ни прикоснется к нему или он к кому или чему ни прикоснется, то от этого прикосновения в нему все должно быть чистым и святым, точно как в самой воде, что бы к ней ни прикоснулось, оно совершенно очищается. Мало этого, принявший крещение, по мере своей любви ко Христу, он настолько сродняется со Христом, что во всякое время готов пережить фактически даже Голгофу Самого Господа, и пережить ее вплоть до самой смерти. Другими словами: Голгофа Господа должна быть всегда его сущей жизнью, его бытием, и, после того как он стал христианином, как крестился и во Христа облекся, он уже должен быть на всю свою жизнь огненным исповедником Христа, как сущего Бога; вся его жизнь должна быть многоязычною огненной проповедью о Христе, как Сыне Божьем. Все семена, все начало быть таковым сыном Божиим крещающийся в сем таинстве чудесным образом получает в купели, в момент его погружения в воду, будет ли он взрослый или младенец. Последний, по самой своей детской чистоте, еще глубже воспринимает в себя все это божественное начало – Христовы семена; поэтому-то Христос и хочет, чтобы все были детьми и чтобы мы никогда не препятствовали детям подходить, приближаться к Нему. Вот все это и все эти семена, дарованные Христом всякому, принявшему крещение, есть дары, дары и дары Всесвятого Духа, они нам даны только для того, чтобы мы их путем самоотреченной жизни, пламенной веры во Христа, деятельной любви к Нему выращивали их в себе, развивали их во всем существе нашем, и, о чудо! Поскольку мы будем выращивать и развивать в себе самих, постольку мы будем и преобразовываться, перетворяться и даже преосуществляться в образ Самого Христа.