Почему я против смертной казни?
Смертная казнь – это разрешенное лишение человека жизни в качестве наказания (обычно за тяжкое уголовное преступление). Согласно докладу ООН, опубликованному в ноябре 2007 года, в мире 146 государств отказались от «узаконенного убийства». В то же время в 51 стране казни продолжаются, а нередко носят публичный характер. Наибольшее количество смертных казней – 90% – приходится на такие страны, как Иран, Ирак, Китай, Пакистан, США и Судан. В Китае ежегодно казнят свыше 1000 человек (официальная статистика отсутствует). На второй позиции Иран, где этот показатель колеблется в пределах от 100 до 150. На третьем месте – Саудовская Аравия (от 80 до 100 казненных). На следующей позиции – Соединенные Штаты. Там в год подвергают казни в среднем 60 человек. В Европе единственным государством, которое применяет смертную казнь, является Беларусь.
15 ноября 2007 года ООН приняла резолюцию, призывающую нации ввести мораторий на смертную казнь. Предложение о введении моратория поддержали 99 государств, «против» проголосовали 52 государства, 33 страны воздержались. Резолюции Генеральной ассамблеи не имеют обязательной силы, однако служат нравственным и политическим сигналом для лидеров мира.
С 2000 года применяются следующие виды смертной казни: отсечение головы (в Саудовской Аравии и Ираке); казнь на электрическом стуле или в газовой камере (в США); повешение (в Египте, Иордании, Иране, Пакистане, Сингапуре, Японии и других странах); смертельная инъекция (в Гватемале, Китае, США, Таиланде, Филиппинах); расстрел (в Беларуси, Вьетнаме, Китае, Сомали, Тайване, Узбекистане и других странах); побитие камнями (в Афганистане и Иране); удар ножом (в Сомали).
В 2009 году в нашей стране заканчивается введенный в 1996 г. мораторий на смертную казнь, а приговоры к высшей мере не выносятся с 1999 г. По данным социологических опросов, проведенных еще в сентябре 2004 г. (более поздних данных просто нет), более 84% граждан России поддерживают идею отмены моратория и введение практики исполнения смертной казни. Однако в истории такие вопросы никогда не решались большинством голосов. Поэтому редакция «Реноме» решила поддержать инициативу общественности Тверской области об обсуждении этого вопроса на страницах журнала. Ведь и от нашего голоса будет зависеть, с чем будет жить Россия в XXI веке.
В 1996 году Россия присоединилась к конвенции «О создании Совета Европы» и взяла на себя обязательство отменить смертную казнь как вид уголовного наказания. По решению Конституционного Суда от 2 февраля 1999 года применение смертной казни в России приостановлено до тех пор, пока во всех субъектах Российской Федерации не будет введен суд присяжных. Девять лет Россия живет в условиях этого моратория, всегда вызывавшего разногласия в обществе. Его введение было трудным и необычным решением, смысл которого стал понятен только совсем недавно.
Необычным этот шаг был потому, что до этого в истории нашей страны смертная казнь только дважды была отменена не просто официально, а по личному нравственному выбору первого лица государства. Первый раз это сделал Великий князь Киевский Владимир Святославич, который, крестившись, не смог переступить через главную христианскую заповедь – «не убий». Второй раз на такой шаг в XVIII веке, впервые в Европе, пошла русская императрица Елизавета Петровна, обещав Богу, что если получит престол, то не подпишет ни одного смертного приговора. Слово она сдержала.
Впоследствии, вплоть до событий 1917 года, смертная казнь в России была исключительной мерой, исключительной по количеству вынесенных смертных приговоров. Известно, что с 1805 по 1905 годы по приговорам судов Российской империи было казнено не более 300 человек. Даже ответное на революционный террор «столыпинское» судопроизводство начала XX века с его 4000 казненных террористов, бунтовщиков и тех, кто обманом попал в жернова имперского правосудия, было неизмеримо гуманнее того беспредела, который начался в советской России уже в 1918 году.
Официально, «на бумаге», большевики вначале отменили смертную казнь, но начавшийся красный террор все расставил на свои места. Жизнь человеческая стала стоить «три копейки».
Непривычным гуманизмом блеснул и Иосиф Сталин, неожиданно отменивший в 1947 году смертную казнь, опять введенную пятью годами спустя. Однако на фоне массовых внесудебных расправ и миллионов заключенных ГУЛАГа это решение престарелого вождя было политическим спектаклем для его европейских поклонников.
В СССР расстрел именовался высшей мерой социальной защиты, и по этой мере только в период с 1961 по 1990 годы было казнено около 24000 человек, причем не только злостных убийц, но и валютчиков, проворовавшихся директоров и хозяйственников. Только в 1996 году казни были остановлены.
Эта проблема волнует общество уже несколько лет, и самый острый момент дискуссии наступил именно сейчас, в преддверии возможной отмены моратория. С политической или юридической точки зрения можно выслушать любые мнения «за» и «против». Но, на мой взгляд, смертная казнь – это проблема не политическая, а нравственная, и поэтому вопрос о ее отмене надо выводить из сферы политики и даже права.
Во-первых, потому, что правосознание и психология уже нескольких поколений людей в России несут на себе печать насилия и жестокости классовой борьбы, разрушительных войн и тоталитарной идеологии. Поэтому современное психологическое состояние российского общества тесно связано с категориями депрессии и страдания. Надо прервать традицию непомерной жестокости, которая установилась во внутреннем мире нашего человека.
Во-вторых, в нашей стране мы потеряли право на вынесение смертных приговоров даже за самые страшные преступления. У нас нет людей, которые имели бы внутреннее право выносить и исполнять приговоры о смерти.
В-третьих, существует возможность судебной ошибки. Ведь риск казни невиновных сохраняется всегда. Даже при развитой и довольно свободной судебной системе в США только в 1973 году смертный приговор отменили 123 заключенным по вновь обнаруженным доказательствам, подтверждающим их невиновность в преступлениях, за которые их осудили. В 2004 году таких случаев было шесть, в 2005 году – пять, а в 2006 году – один. Причем некоторые осужденные уже были в преддверии казни, проведя много лет в камерах смертников. Все подобные случаи характеризовались противоправными действиями прокуратуры или полиции, использованием недостоверных свидетельских показаний, непроверенными вещественными доказательствами или признаниями.
Надо ли вспоминать о судебных ошибках нашей системы, взращенной на словах Глеба Жеглова из «Места встречи изменить нельзя», что «наказания без вины не бывает». Когда-то почти такую же фразу произнес в середине XIX века и глава Российской Православной Церкви митрополит Филарет (Дроздов), причисленный к лику православных святых. На одном из заседаний тюремного комитета Владыка спокойно и внятно объяснял своему оппоненту – доктору Федору Петровичу Гаазу, что «заботясь об одном больном, одном страждущем, нужно помнить о здоровых, которых он может заразить, а если болеет и страждет преступник, т.е. враг людей, опасный враг общества и государства, то, заботясь о нем, о его пользе, должно помнить о тех, кого он обокрал, ограбил или убил». Во время дискуссии о разной ответственности перед законом, Владыка неожиданно прервал речь Гааза в защиту осужденных словами о том, что если суд подвергает преступника каре, то, значит, на подсудимом была вина, и невинно осужденных не бывает. Как пишут свидетели этого разговора, «Гааз вскочил и поднял руки к потолку: «Владыко, что вы говорите?! Вы о Христе забыли». Вокруг наступило тяжелое и испуганное молчание. Гааз осекся, сел и опустил голову на руки. Филарет глядел на него, прищурив и без того узкие глаза, потом склонил голову. «Нет, Федор Петрович, не так. Я не забыл Христа. Но когда я сейчас произнес эти поспешные слова, то Христос обо мне забыл».
В-четвертых, нужно еще раз, и внимательно, посмотреть на список стран, которые сохранили смертную казнь, и решить для себя простой вопрос: являемся ли мы частью христианской цивилизации Европы или наш путь — иной? Если мы хотим, чтобы у России было будущее, надо просто перестать убивать.