Как нам не остаться манкуртами
В день памяти жертв политических репрессий 30 октября у Соловецкого камня на Троицкой площади в Петербурге прошло поминальное чтение имен людей, пострадавших в годы советских репрессий. В течение восьми часов не иссякала очередь желающих прочитать имена тех, кого должны были навсегда забыть.
По благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия каждый час совершались заупокойные литии, которые служили разные священники Санкт-Петербургской митрополии.
В течение нескольких лет имена репрессированных читаются по «Ленинградскому мартирологу», который вот уже двадцать пять лет издает сотрудник Российской национальной библиотеки Анатолий Разумов. На сегодняшний день издано 12 томов Мартиролога, и только малая часть из них была прочитана за все эти годы.
Среди принявших участие в акции памяти были общественные деятели, писатели, актеры, режиссеры, ученые. С некоторыми из них побеседовал корреспондент сайта Преображенского братства.
– Кого Вы вспоминаете в этот день в первую очередь?
Олег Басилашвили, актер Большого драматического театра им. Г.А. Товстоногова: Вспоминаются не только те, кто безвинно расстрелян, замучен, заболел в лагерях... Мы до сих пор не осознали, какая трагедия произошла в нашей стране. Когда-то я спросил Александра Николаевича Яковлева, который в то время занимался реабилитацией и выяснением всего, что произошло: «Действительно ли 60 миллионов погибло?» Он ответил: «Если я назову Вам настоящую цифру, Вы сойдёте с ума».
Сейчас многие, особенно коммунисты, говорят: «Да ничего подобного, это ерунда! Какие 60 миллионов?» Ну, хорошо, допустим, не 60 миллионов, а один миллион - на чьей совести эта кровь? На чьей совести сломанные судьбы детей, братьев, жён и вообще страны?
Ведь это страшная трагедия не только для тех, кто погиб, кто потерял близких людей, но и для всей страны, потому что расстрелянные были энергичные и свободолюбивые люди, хотя, конечно, были и равнодушные, которые просто под нож попали. А основная трагедия – то, что мы продолжали жить, пользоваться плодами труда рабов, в которых превратили этих людей, и кричали: «Да здравствует КПСС! Народ и партия едины!» Мы превратились в манкуртов, не помнящих родства, и до сих пор в нас это живёт, до сих пор мы не покаялись за своё попустительство этому страшному злу.
Я пришёл сегодня сюда для того, чтобы они на том свете хоть немножко, может быть, почувствовали наше отношение.
Александр Сокуров, кинорежиссер: У меня нет ни одного родственника, погибшего во время репрессий. Я не могу сказать, что кто-то более значим из погибших, а кто-то менее значим. Отдельно взятые люди — да, но ведь целый народ погибал! Одни люди убивали других людей. Кто из погибших лучше остальных?
Прот. Александр Степанов, главный редактор радиостанции Санкт-Петербургской митрополии «Град Петров»: Среди моих родственников не было расстрелянных, были пострадавшие. В 1960-е годы был безвинно осужден двоюродный брат моего отца Сергей Дмитриевич Хахаев, который, слава Богу, жив. Вспоминаю его и его жену. Это те из близких, кого непосредственно коснулась репрессивная машина. Но косвенно она коснулась всех людей, и моей семьи тоже. У бабушек, дедушек жизнь была во многом изменена и сломлена всеми этими событиями. Слава Богу, они не погибли. А если говорить о том, кого еще вспоминаю, конечно, это огромный перечень имен людей, известных не только мне. Это, конечно, новомученики, исповедники российские: петроградские митрополиты Вениамин (Казанский) и Серафим (Чичагов), священники, миряне Петербурга и других мест, «таганцевское» дело, которое мы сегодня вспоминали, Николай Гумилев... Обо всех невозможно так коротко сказать.
Анастасия Мельникова, актриса, телеведущая: Тех, кто невинно погиб... Конечно, в первую очередь вспоминаю этих людей, благодаря потере жизни которых живу сегодня я, живет мой ребенок.
Валерий Ивченко, актер Большого драматического театра им. Г.А. Товстоногова: Я не могу сказать, что в этот день встаю и сразу начинаю кого-то вспоминать. Хоть я и пришел сюда не по своей инициативе, а мне предложили прийти, но я счастлив тем, что прочел сегодня несколько десятков имен. Для меня это очень дорого, потому что об этом очень важно свидетельствовать. Важно слово, которое мы произносим.
Бог есть Слово, да? Мы молимся Ему, чтобы Он вспомнил о нас в Царствии Небесном. Слово, произнесенное в память о погибших, - это маленький камушек нашего покаяния всех нас, не только правых, но и виноватых, всего народа, потому что это беда всех людей.
Юлия Балакшина, председатель Свято-Петровского братства, одного из организаторов чтений: Я вспоминаю своих родных, хотя у меня нет тех, кто пострадал бы всерьез. Дедушка сидел в тюрьме около месяца, потом его выпустили. Но я чувствую, что наследие рода взыскует к моей совести, и не только той половины рода, которая была репрессирована, но и другой половины - тех людей, которые как-то вписались в советскую власть и благополучно при ней жили. Наверное, они голосовали за то, чтобы врагов народа расстреливали, и внутренне это поддерживали. И это тоже мой род. И если одна половина рода требует упокоения в Боге, то другая половина взыскует к прощению, и важно, чтобы было кому молиться об этом прощении.
Когда я думаю о своих родных, то понимаю, что такова ситуация и во всей нашей стране. Есть люди, которые пострадали в эти годы, а есть те, кто «помогал» другим страдать. Мы наследники и того, и другого. И это требует какого-то примирения, но примирения не такого, при котором мы закрывали бы глаза на зло. Это требует, чтобы мы внятно осознали, что было в нашем прошлом – и в прошлом каждой нашей семьи, и в прошлом нашей страны – чтобы мы назвали зло злом, просили у Бога и у людей прощения за это зло и чтобы мы вспомнили тех, кто от этого зла пострадал, и не дали кануть им в небытие беспамятства.
– Как достучаться до тех, кто ничего не знает о советских репрессиях, и надо ли это делать? Часто молодежь об этом даже не слышала.
Олег Басилашвили: То, что произошло в 1991 году при Ельцине, я называю революцией. Потому что, действительно, ушла власть, которая причинила гигантское количество зла этой стране. И пришла новая власть, которая называла себя демократией, пыталась построить демократическое общество… Попытка эта была до конца не доведена благодаря стараниям многих потерявших свою кормушку после революции. Но всё же плодами труда Гайдара и Бориса Николаевича Ельцина и иже с ними мы до сих пор пользуемся – и хорошим, чего много, и плохим, чего тоже много. И мне кажется, что надо в данном случае руководствоваться фразой, которую любил Лев Николаевич Толстой: «Делай, что должно, а там – будь, что будет».
Александр Сокуров: Видите, как мало здесь людей. Вот вам и ответ – значит, таково сознание народа. Вы спрашиваете, что происходит? Рабство. Ничего в стране не происходит, ничего не произошло, ничего не изменилось. Компартия была – компартия остается, только эта политическая организация стала называться по-другому, и все.
Сегодня слов на эту тему очень много. Если бы меня попросили сказать самое главное о дне памяти, который мы сегодня отмечаем, я бы просто молчал и все, потому что вина всех моих соотечественников велика. Это просто непростительно. И вот с этой виной я не знаю, что делать. Я живу с этой виной уже долгие годы. Я не верю в то, что такая вина может быть прощена. Мертвых не вернуть, униженных не очистить. Это все слова. Покажите мне хотя бы одного воскресшего после покаяния. Вот Христос страдал за нас за всех. А мы не в состоянии нести степени ответственности за произошедшее – слишком велик груз.
Надо, чтобы жизнь менялась. Чтобы в жизни было больше перемен, чем сейчас, – в нашем укладе жизни, в нашем поведении, в нашей ответственности за страну, за Россию. Надо наконец-то уметь не прощать. Может ли церковь простить за убиенных, истязаемых, замученных своих людей, за монахинь, монахов — неужели она может простить? Пусть церковь не прощает. Я вообще мирный человек, но сейчас пришло время не прощать.
Валерий Ивченко: Очень легко этот день превратить в день злобы и борьбы. Эта борьба преследует нас. Самое ужасное — это праведный гнев, он творит чудовищные преступления. Поэтому Господь говорит: любите врагов ваших. Это единственное чувство, которое может исцелить нас всех. Без любви ничего не бывает, а наш мир сегодня – это скопище злобы. Она вспыхивает – и все делятся на белых и черных, на правых и виноватых. Поэтому и на Ближнем Востоке отрубают людям головы, и на Украине друг друга убивают и т. д. и т. д. Это перманентное состояние человечества. И выхода из него никакие партии не дадут. Выхода нет, кроме примирения на основе любви.
Анастасия Мельникова: То, что вы делаете, удивительно. Я не устану повторять : «У человека, который не знает и не помнит своего прошлого, нет будущего». До тех пор, пока не перестанут переписывать историю, у нас не будет будущего. Нельзя, чтобы о такой дате из истории нашей страны, как 30 октября, не знали дети. Это должно быть в школьной программе и в университетах, где преподают историю.
Так что это вопрос для образовательных учреждений и для СМИ – газет, интернета, телевидения, тем более что в интернет больше заглядывают молодые люди. Если СМИ пока профессионально с этим не справляются, значит, нужны общественные организации, которые подключались бы и помогали.
В этом и заключается то самое патриотическое воспитание детей — чтобы они знали правду об истории своей страны. Если мы хотим, чтобы они выросли полноценными людьми, мы должны этому уделять внимание… Надо больше брать на себя ответственности, тогда ты с ней справишься. Если ты искренне захочешь, то ты сможешь и там, и там помогать.
И надо, чтобы было меньше людей равнодушных, а больше - неуспокоенных. Чем больше мы будем неуспокоенными, тем лучше будет для поколений, которые уже родились и которые еще родятся.
Прот. Александр Степанов: Ничего другого нельзя сделать, только об этом говорить, доносить до людей правду об этих событиях, разоблачать всякие измышления по поводу того, что ничего этого не было, а если и было, то лишь какие-то единицы и поэтому, якобы, это все неважно и нестрашно. Другого ничего невозможно сделать.
Юлия Балакшина: Я вчера говорила со своим крестником, которому чуть больше двадцати лет. Он сказал, что придет читать имена, хотя у него и нет родных, напрямую пострадавших. Мне кажется, что важно найти тон разговора, ключ к этому разговору.
Сегодня говорили о том, что нам важно помнить о советских репрессиях, чтобы это не повторилось. Конечно, эта фраза банальная, да и история никогда не повторяется буквально, но она может повторяться в других формах, и мы даже можем не опознать, что это происходит.
Важно найти тональность, через которую можно до людей достучаться. Мне кажется, что это тема милосердия, тема милости. Люди сострадают больным детям, больным раком, сострадают тем, кто страдает, кто чего-то лишен. А пострадавшие во время советских репрессий оказались лишены в жизни памяти, семьи, любви. И мы можем явить к ним милующую любовь. История, их эпоха, люди, с которыми они жили, не явили им такой любви. А может быть, какой-то другой должен быть ключ.
Я человек верующий и я полагаю, что у Бога все живы, и тот духовный опыт, который я переживаю 30 октября, меня убеждает в том, что это действительно так. Когда читаешь скорбные страницы, вспоминаешь скорбную историю, при этом, если есть молитва, остается внутренне радостное и светлое ощущение. Это значит, что эти люди нас слышат и благословляют, и Господь слышит нас и благословляет и принимает эту молитву и эту память.