«Авель, где брат твой Каин?»
В день памяти жертв всех убитых и замученных советской властью, 30 октября, в Областной библиотеке города Гомеля прошла встреча, на которой собравшиеся вспоминали своих близких и родных, а также тех, кто стал родными по духу. Читали оставленными ими записи, которые могут нам открыть все самое главное и все самое важное для человека – способность и возможность не просто выжить, а сохранить свое человеческое достоинство, жить иной жизнью и служить всеми своими силами и средствами Богу, Родине и ближнему.
«Церковь на сегодняшний день – это единственная площадка, где может происходить опыт воскрешения имен. Память животворит. Поэтому не зря на каждом богослужении вспоминаем умерших. И тех, кто страдал, и тех, кто был мучителем. Никто не знает, как человек предстоял перед Богом. Нам это неведомо. Но церковь молится и за врагов… Мы попросили сегодня вспомнить тех, с кем нас свела жизнь», ̶ таким словами начал встречу ее ведущий Андрей Скидан, член Преображенского братства и Церковно-исторической комиссии Гомельской епархии.
На встрече присутствовал преосвященный Стефан, епископ Гомельский и Жлобинский, архимандрит Амвросий (Шевцов), наместник Свято-Никольского монастыря, священник Александр Лопушанский. Епископ Стефан поделился своими размышлениями и воспоминаниями: «Я благодарен тем, кто организовал этот вечер, кто сюда пришел. Три с половиной года я был председателем комиссии по канонизации Белорусской Православной Церкви. Но сердце моё не выдержало. Поскольку с одной стороны даётся, с другой стороны тут же бьётся по рукам, чтобы ты не дотянулся. Так невозможно вести работу, тяжело. Другая причина – удаленность Гомеля от Минска. А нужно раз в месяц собирать вместе духовенство, историков, исследователей. Поэтому я просил меня освободить от такого послушания, и благодарен митрополиту Павлу за его понимание. Нам нужно помнить, что в земле лежат сотни людей, которые не только были убиты за веру, за знания, за убеждения, но и те, которые сами расстреливали, вчера – ты, сегодня – тебя. Этот день объединяет и мучеников, и мучителей. Кто-то из мучителей шел расстреливать добровольно, а кто-то под дулом автомата, не сознавая, что делает. Это было в истории, это память тысяч семей, в которых пострадали их родственники. В моей семье было семеро детей. Когда нас раскулачивали, то босых, раздетых детей и мать посадили зимой на сани, а отца запрягли, и заставили ехать. Людей мучали за то, что они трудились ради семьи и государства, за то, что они своим трудом созидали, а не разрушали. Я верю, что память об этом не угаснет ни в церкви, ни в обществе, потому что это история каждого из нас, нашей семьи, нашего государства, и она обнаруживается, открывается».
На встрече прозвучали два выступления, основанные на воспоминаниях очевидцев. Это история семьи, подробно и детально записанная Никифором Васильевичем Дрибинцевым (1904-1998) ̶ двоюродным прадедом Марины Анисимовой, члена Преображенского братства. Воспоминания были напечатаны его третьей дочерью, которая родилась уже после ссылки. Крепкий мужчина, получивший хорошее образование, из семьи старообрядцев Ветки, работал специалистом по лесному хозяйству. По обвинению, которого он сам и не понял, получил в 1937 году 10 лет лагерей, по ст. 58 п.7 и 10, о которой узнал уже на этапе. Прочитанные записи поражают. Жену ее прадеда вместе с двумя детьми, 5 лет и 4,5 месяца от роду, после ареста мужа зимой выставили из дома на мороз. На вопрос «что же им теперь делать?», последовал ответ: «Вот колодец, там вам всем и место». Тяжело пришлось и прадеду в лагерях: на шахтах, в Гусиноозёрлаге, под Воркутой, где в 1941 году строили железную дорогу, чтобы пустить поезд «Воркута–Ленинград». Об этом труде Никифор Васильевич писал: «Горбом заключенных рабов шла работа». Марина поделилась, что для нее стало удивительным именно то, что те общеизвестные сегодня, страшные вещи, о которых можно прочесть у А.И. Солженицына, совпадают, сходятся с реальным описанием члена ее семьи, и это по-особому отзывается в сердце. А еще ее порадовал тот факт, что очень часто в этом жизнеописании встречаются слова благодарности, например, следователю, который не отправлял на допросы, а просто отправил по этапу, ничего не объясняя. «Такая благодарность, ̶ считает она, ̶ становилась одним из факторов выживания в лагерях, когда человек умеет в любом другом увидеть человека, что и самого страдающего делает человеком». Участники встречи размышляли о том, что воспоминания страшно писать, потому что, когда пишешь, вновь окунаешься в это пекло, в эти переживания.
Свящ. Александр Лопушанский рассказал об о. Владимире и его жене Ливии Серебряковых, по воспоминаниям их дочери Людмилы Владимировны Касьян-Серебряковой, почившей в 2014 году. Ее воспоминания подтвердились и материалами из архивов КГБ и Национального исторического архива Беларуси. Свящ. Владимир был рукоположен в 1921 году, когда недоставало тех, кто имел профессиональное духовное образование и на их место вступала интеллигенция, понимая всю опасность и принимая сознательно такой подвиг на себя. Служил он в д. Лясковичи Петриковского района, пока в 1930 году храм не был превращен в зернохранилище. Однако староста храма Савва Бычковский выбросил зерно и весы, организовал прихожан, и люди никого не впускали, пока не прибыл конный отряд милиции и не учинил кровавую расправу. В том 1930 году о. Владимира арестовали, но прихожане стали собирать подписи в его защиту, и его отпустили. Однако через 7 лет вновь припомнили этот случай, обвинили его в организации восстания христиан, арестовали и в том же году расстреляли. Уходил он тихо, только благословил дочь, которая позже долго искала любые сведения об отце и матери. Ливию Юльевну арестовали в 1938 году и расстреляли в Мозыре. А на письмо Людмилы Владимировны в Москву в Верховный совет пришел ответ, что отец умер в 1940 году от порока сердца, а мать в 1941 году – от паралича сердца. Девочка осталась одна, позже на воспитание ее взяла старшая замужняя сестра. С сестрой спасали они и церковное имущество: по совету отца сложили, связали и в озере утопили, а антиминс хранили в семье за иконой, вставленной в киот, до тех пор «пока храмы не открылись, тогда и занесли в храм», выполнив наказ отца.
И сегодня в мозырских рвах под собором лежит более 2-х тысяч человек. Жаль, что прошло так много лет, и ничего однозначно не определено, не сказано и не заявлено, не идентифицировано ни одно место в Гомеле как место массовых захоронений. Хотя места такие со временем все-таки открываются. Так, по свидетельству очевидцев на территорию сельского кладбища (сейчас это центр города) в 1934-1935 годах привозили на подводах и сбрасывали в дренажные канавы тела людей даже днем.
Об одном из подобных мест рассказал на встрече гомельчанин Сергей Михайлович Гончаров. Он воспитывался в детском доме в Ветке и в Светиловичах. Родился в 1945 году, уехал на учебу в Казахстан, но возвратился и с 1962 года живет в Гомеле. В январе 2015 годы совет архитекторов города принял решение о строительстве микрорайона в лесу. Это решение городских властей глубоко тронуло и разбередило раны. Сергей Михайлович вспоминает о том, что его мать всегда обходила стороной в своих рассказах 1937 год. А поскольку на работу его в 60-х годы не брали, то он копал лес. Однажды рухнула стена бетонного завода поблизости и черная земля сплошь оказалась усеяна костями. Долгое время жители там находили ребра и черепа. Только позже Сергей Михайлович догадался, что не спроста дети в его детдоме, где было 120 воспитанников, носили те же фамилии, что и убитые, и сегодня внесенные в книгу «Память» люди. Сергей Михайлович вспоминает, что работавший в архивах КГБ его знакомый утверждал, что там хранятся документы на каждую яму в Гомеле, все ямы пронумерованы и описаны.
В продолжительном заключительном слове еп. Стефан рассказал об истории восстановления храма в Юровичах, о памятнике еп. Митрофанию Астраханскому, Гомельскому епископу, о строительстве храма в Турове в честь свт. Кирилла и Лаврентия Туровского, поделился планами на будущее, призвал к трезвенности и аккуратности в изучении документов о репрессиях. Владыка Стефан подтвердил, что такие встречи должны стать регулярными и традиционными, в некотором смысле «фундаментом для изменений внутри церкви».
А завершился вечер исполнением песни, написанной в прошлом году после такой же встречи, Вячеславом, членом братства Царственных страстотерпцев при храме Серафима Саровского в г. Гомеле, с рефреном «они не видят, они не слышат, они не ведают, что творят».
Действительно, такие встречи заставляют задуматься и скорее ставят вопросы, чем дают ответы. Ведь ответы должны быть проверены и утверждены совестью и самой жизнью. Известный вопрос «Каин, где брат твой Авель?», Н.А. Бердяев обращает к современному человеку в иной форме: «Авель, где брат твой Каин?» Так и мы, особенно христиане, призваны до конца нести ответственность за человека, который ошибается, нести не только свою праведность, но и неправедность другого.
