Живые символы вечности

Слово в день Рождества Христова

«...Не бойтесь! Я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь». (Лк.2,10-11).

Перед духовным взором православного христианина сегодня снова встают дорогие образы убогой пещеры в Вифлееме и яслей, с положенным в них Богомладенцем. Снова видим мы радующихся в душевной простоте пастухов и поклоняющихся Господу с дарами мудрецов. С дарами любви и мудрости всех времен их привел к этим яслям свет звезды, Божиим велением ставшей в небе, приклонившемся над Вифлеемской пещерой.

Мы бы хотели увидеть свет ее также в сегодняшнем небе над нами. Слишком трудно идти нам к священной пещере земными дорогами, освещенными одним только электрическим светом. А мы хотим быть у святых яслей рядом с пастухами и мудрецами из евангельского рассказа. Потому что хотим, потому что жаждем приобщиться великой радости Рождества Христова.

Здешние радости неудержимо преходящи. Многие сразу же оборачиваются печалью и бедой, становятся причиной безысходных трудностей. Возвещенная же ангелом всем людям радость Рождества Христова это та, о которой сказано, что она в нас пребудет и будет совершенной (Ин.15,11). Ее у нас никто не отнимет никогда, нигде – ни в этой жизни, ни в другой (Ин.16,22).

Не стоим ли мы часто растерянные посреди современного мира с обнаженными жуткими новыми реальностями, с неузнанными страшными, старыми тайнами и места себе в нем не находим? Потому что мы – Христовы, а он не хочет быть Христовым. Приспосабливаясь к тому, что кажется фактом, многие даже готовы на выбор: самим превратиться в то, что есть этот дехристианизованный мир или надменно уйти из него, отвернуться и мыслями, и чувствами, отвергнуть как нам не только чужой, но и враждебный.

Радость Рождества Христова отводит от нас одно и другое. Никаким ни термоядерным, ни другим взрывам пусть самых мощных устройств, где бы ни гремели они, над землей, под землей, или в необъятных космических пространствах, не оглушить однажды сердцем услышавших всего три молниеносных евангельских слова: «Слово стало плотью»! (Ин.1,14). Творением стало То Слово, Которое было Бог и через Которое все начало быть, что начало быть, в Котором была жизнь вечная и свет вечный для всех людей (Ин.1,1-4). Для всех, для всего эти слова объемлют тайну безмерной любви Божией. «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него» (Ин.4,9; Ин.3,16). Ничто в мире не может сделать ее небывшей. И что же могло бы обессилить принесенную ею радость всем людям, всему миру? Чтобы иметь ее зачем же уходить из мира?

Пусть в существе своем останется непостижимой связь, соединившая в лице Господа Иисуса Христа Божество с человечеством, то есть то, «во что желают проникнуть и ангелы» (1 Петр.1,12). Вере же открыто, что Небо с землей соединяется ч е л о в е к о л ю б и е м. «Царь Небесный за человеколюбие на земле явися». Не переставая быть истинным Богом, чтобы человеческую немощь преодолеть изнутри, не разрушив человеческое в человеке, Бог становится и истинным человеком. И в Нем, в новом Адаме, – все человечество, вся его полнота. Поэтому Рождество Христово совершилось для всего человечества. Не насилуя людей ни в чем, сила Боговоплощения пребывает в знающем Христа и в незнающем, в хотящем Его и в нехотящем. Поэтому для тех, кто это знает, рождественская радость – это радость за всех и о всем!

Какая невыразимая и безграничная тоска охватывает людей при виде смерти и при мысли о ней, как бы ни отмахивались от нее! Если в смерти – конец всему, что любим, что каждому из нас безмерно дорого в других и в себе, конец всем ценностям, всему, чем сердце дышит... Если, в конце концов для всех все кончается холодной, страшной пустотой могильной ямы, то чем бы ни наполняли жизнь, она, конечно, будет казаться пустой. И эта пустота непременно вдруг вскроется, всплывет на поверхность всех вещей. Стоит в сознании непрошенно встать образу где-то ежеминутно поджидающего тотального конца – потому что для меня в смерти кончается все – и ни одна радость не остается радостью, все отравляется сознанием ничтожества всего перед лицом всеуничтожающей смерти.

Но Бог, в Котором жизнь, вочеловечивается. В вочеловечении Бога, в Котором все начинает быть, заключено начало избавления от власти смерти всех людей, всего творения. Спасение от нее совершается искуплением, начинающимся в Боговоплощении, как бы прививающим прививку жизни в Боге, прививку вечности к времени, общему для естества всех людей. Так понимают «осуждение смерти» Боговоплощением и искупительной жертвой отцы Церкви (например, Афанасий Великий) и мы вместе с ними. Радость освобождения от самого страшного плена принесена в мир всем людям Рождеством Христовым. Это наша пасхальная, но раньше – великая рождественская радость, возвещенная ангелом Божиим всем.

Конечно, человеческое естество соединилось с Богом в Воплощении в лице одного Спасителя – Богочеловека. Распространяется же оно на всех людей, так как образ Божий в человеке, в котором и соединяет Себя Бог с человеком, присущ не индивидуальности, не замкнутой в себе монаде, а человеческому естеству, природе или роду людей, как особой онтологической сущности. Мы это знаем. И вслед за святыми отцами, вместе с Григорием Нисским, с Василием Великим и другими утверждаем: Единосущие подобное Единосущию Пресвятой Троицы (Ин.17,11-23) каждого делает открытым для благодатного потока Божественной энергии. Он вливается в него теперь с момента соединения с естеством людей Самого Бога и после того, что приняла на себя жертвенная любовь, ставшего нам сочеловеком Бога. Потому-то и сказано ангелом: «Радость будет всем людям»! Потому-то поистине эта рождественская радость – универсальна. Она простирается дальше радости избавления от плена смерти. Вифлеем предзнаменует не одну Пасху – переход из одной жизни в другую. Вифлеем есть предварение Преображения и всех действий в мире Св. Духа, действенности Св. Пятидесятницы. Вифлеем, иначе говоря, есть предварение мирового преображения и прославления людей и всего творения. В нем как бы возникает та эсхатологическая перспектива, в которой мы видим всю историю мира, весь ход всех исторических событий и всего предлежащего перед нами исторического процесса. Более того, с Вифлеемом связаны эсхатологические чаяния и все, что принадлежит Апокалипсису.

Когда-то апостолом Павлом были сказаны жгучие слова: «добро, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим.8,19). На обоих полушариях земли и сейчас все видящие, как кажется, последние глубины такой усложнившейся теперь душевной жизни людей самых разных положений, живущих в разных цивилизациях и в разноустроенных обществах, все они говорят о том же. Увы, о том же свидетельствует и опыт, вероятно, каждого из нас! О страшной раздвоенности наших дум, об очень страшной расщепленности сознания; о почти неодолимой силе зла, мы говорим – греха, калечащей отдельные жизни и уродующей жизнь всех наших обществ.

Но кажущаяся неодолимость зла не так уж страшна! Потому, что вот, перед вами – эта пещера и эти ясли! И в них – вочеловечившийся Бог, называемый «Еммануил, что значит: с нами Бог» (Мф.1,23; Ис.7,14). Не одно только радикальное зло – смерть – побеждено Им так, что естеству людей сообщена возможность воскресения, т.е. восстания от мертвых. Всякое зло во всяком человеке тою же силой может быть побеждено. Так как каждому дается стать причастником Божества (Григорий Палама). И в этой причастности Богу, как бы ни было несоизмеримо творение с Творцом, оно может быть преображено – даже до обожения – и прославлено Духом. Так что Боговоплощением даже эта несоизмеримость, со всеми последствиями ее для человека не только метафизическими, а и в нравственной жизни, снимается.

Такова победа, одержанная силой, явленной в уничижении пещеры, в нищете яслей, в беззащитности Младенца, в таком безусловном и предельном отрицании силы и славы здешнего мира! Поэтому она так часто кажется недействительной, нереальной, небывшей и несуществующей, кажется только победой символической. А людям нужна действительная сила, чтобы улучшить свою жизнь и себя самих. И действительную, реальную силу они хотят найти в реальном, окружающем их порядке вещей, в конечной природно-исторической действительности. Вот в чем одна из важных причин происходящего сейчас повсюду процесса дехристианизации жизни.

Для нас все в этом мире символично. Повсюду мы видим символы, повсюду знаки, означающие высочайший смысл жизни. Христианскому религиозному сознанию в них открывается бесконечная духовная глубина вещей и символы некоторым образом с нею связывают нас. Ведь самое слово символ или знак означает: связь. За всем относительным и преходящим посредством символа открывается абсолютное и непреходящее, т.е. – вечность! За символами простирается величайшая реальность, первореальность всей здешней жизни, настоящей и будущей.

Принимать же символы за реальности, которые они обозначают, нельзя. Эта реальность – именно за ними, за знаками, за символами. И спасительны для нас факты и события, совершающиеся в глубине духовного мира, а не обозначения их в разных знаках. Спасительны любовь Божия к человеку, Божье человеколюбие, и любовь человека к Богу, к людям, но не сами по себе знаки одного и другого. Просветляется и преображается жизнь силой действительной встречи благодатной Божественной энергии Св.Духа с творческой волей человека, с его активностью, а не обозначением такой встречи каким-нибудь символом ее.

Однако слишком часто символы выдавались за духовную реальность. Таким образом, их отрывали от духовных фактов, их отделяли от духовных событий и от сил, приводящих человека к Богу и преображающих жизнь. И когда после этого обнаруживалось, что за ними ничего нет, то конечно переставали верить и в них, и в ту действительность, от которой они их оторвали, прикрепив к этому миру.

В Вифлееме ангел навеки возвестил великую радость всем людям. Она – о любви Бога к человеку, о благоволении Его к людям и ко всему творению. Она – радость нашей веры в Бога и радость нашей веры в человека, радость нашей веры в Богочеловека и в реально осуществляющийся прорыв бесконечного мира в конечный, духовного в материальный, вечности во время. Радость Рождества Христова это радость о сошедшей с небес в вочеловечившемся Боге силе, никого ни к чему нисколько не принуждающей, преображающей жизнь из глубины каждому человеку дарованной Богом свободы Духа. Это радость о светлой силе свободного благоволения Божьего, встречающего свободное благоволение человека силе, возносящей его превыше небес.

Познавшим высочайший смысл радости Рождества Христова и сегодня радующимся ею всем сердцем, алчущим быть истинно Христовыми, нам эта радость как бы показывает с кротостью и наше место в этом мире. Всем существом своим мы хотим быть не условно и символически, а реально у нищенских, у бедных яслей, с положенным в них Богомладенцем, рядом с волом и осликом, со страдающими в этой жизни людьми и из-за них животными, рядом с простыми пастухами и мудрейшими этого мира мудрецами. Мы видим свое место и жаждем быть не условно-символически, а реально, действительно около предстательствующей за весь род людей – и верующих, и неверующих – и от Него предвечно избранной Девой Марией – Пречистой Богоматерью и праведным старцем, хранителем Ее. Быть возле них всегда, вечно...

В сегодняшнем мире, каким бы он ни был, мы хотим быть живыми знаками, живыми символами вечности, прорвавшейся во временный порядок, бесконечности в конечном мире, действительной духовности – в вещественное естество. И жаждем иметь в себе наиреальнейшую силу живого и действенного свидетельства и утверждения в самих себе, и в окружающей действительности, явившегося в Вифлееме высшего Добра, при всей его внешней незащищенности, открывшейся людям абсолютной Истины, в молчании свидетельствующей о Себе, явленной совершенной Красоты в совершенной простоте.

Да приобщимся же полнее и действенней этой великой всеобъемлющей Рождественской радости! Аминь.

7 января 1963 г.