В поисках духовного аристократизма

Летопись нашего паломничества можно сравнить с переводом, обреченным на несовершенство в силу того, что ни один человеческий язык не в состоянии в полноте вместить и передать «глаголы неизреченные», которыми Господь обращается к ищущим Его. В таких паломничествах за несколько дней порой проходишь путь, на который в других условиях понадобились бы годы. Одна из внутренних задач такого странствия – вхождение в опыт духовного аристократизма. С этим связано, в том числе, научение чувству меры, вкуса и такта. Это и обретение восприимчивости к подлинному, вкус к которому не позволяет попустительствовать бескачественности и халтуре, и навык действовать по интуиции, и еще многое другое, что пока остается за пределами слов, к чему можно лишь прикоснуться, когда слушаешь тишину, созерцаешь невидимое и надеешься на невозможное.

Слушать тишину

Если некоторые из нашей группы бывали в Италии и прежде, то в монастыре Бозе большинство из нас оказались впервые. Пожалуй, самое сильное впечатление от этой обители, в которой подвизаются около семидесяти братьев и сестер, принадлежащих разным христианским церквам, – это тишина. Ею дышат не только расстилающиеся вокруг альпийские луга. Эта тишина живет в сердцах обитателей Бозе. Это видно по их глазам, речам, походке, трудам, по всему строю богослужения. Бозе отличается той особой, живой, духоносной тишиной, которую невозможно спутать с тишиной мертвой. С восьми вечера до восьми утра здесь по уставу положено хранить il grande silenzio – великое молчание. Здесь также принято безмолвствовать во время обеденной трапезы.

Кроме главного монастыря Бозе, за время нашего пребывания в Италии мы также посетили две других его дочерних обители – Челлоле и Ассизи, в каждой из которых трудятся всего по пять братьев. Челлоле находится на возвышенности, с которой открывается захватывающая дух панорама на тосканские холмы. Всего в двадцати пяти километрах отсюда – морское побережье, с которого ранним утром веет соленый морской ветер. Мы молились в старинном романском храме XIII века.

Удивительно, что столь древний храм, дышащий братской молитвой бозийцев, и внутри и снаружи производит впечатление совершенно живого и современного. Вторая дочерняя обитель находится у подножия горы Монте-Субазио, на которой расположен старинный город Ассизи – родина святого Франциска Ассизского.

В самом Бозе мы пробыли почти неделю, с вечера воскресенья до утра пятницы. Нас разместили в двухэтажном здании в нескольких сотнях метров от храма и трапезной. На горизонте в голубой дымке виднелись Альпы. Прямо за воротами нашего пристанища расстилался большой луг, через который пролегала дорога к старинному романскому храму. Ранним утром там можно было увидеть пасущееся стадо овец. Наверное, такой буколический пейзаж остается неизменным не одно столетие.

Большинство  из нас жили в кельях на одного человека, но были и двух- и трехместные кельи. Все предельно простое, ничего лишнего, но вместе с тем ничего безвкусного и пресного даже в самых малозначительных деталях. На всем – печать продуманности и заботы. Всего один точный штрих, и, казалось бы, ничем не примечательная стена превращается в произведение искусства. Это может быть керамическая тарелка на внешней стене, или статуэтка совы, или роспись. Даже сама по себе кладка, в которой соседствуют кирпичи разных размеров в произвольном порядке, словно дышит творческой свободой, за которой скрывается неустанный труд.

Община Бозе служит своим даром гостеприимства, но у нее в целом и у каждого из ее членов есть то пространство жизни, в котором человек остается наедине с Богом, и эта тайна веры, молитвы и жизни неприкосновенна для  внешнего ока.

Собираясь на молитву, бозийцы облачаются в белые монашеские одеяния. Кажущиеся недосягаемыми в своей сосредоточенности перед лицом Божьим, они являют собой живые иконы – главное украшение храма, в котором за исключением распятия на своде апсиды и иконы на аналое больше нет никаких изображений Христа, Богоматери или святых. После богослужения братья и сестры снимают свои белые одеяния и снова остаются в скромной рабочей одежде, внешне ничем не отличаясь от благочестивых мирян.

Утренняя молитва здесь начинается в шесть утра. Строй богослужения, с одной стороны, опирается на католическую традицию, с другой стороны, дышит столь родным нам братским духом открытости и постоянного творческого поиска. Чин богослужений суточного круга очень простой – после краткого вступительного песнопения звучит один из бозийских гимнов, потом три выбранных псалма, чтение из Ветхого завета и Евангелия, молитвенная тишина вместо проповеди, фрагмент из Ветхого или Нового завета, положенный на музыку, респонсорий или ходатайство (вечером может также включать свободные прошения) и заключительная молитва. Медитативное пение на итальянском языке под аккомпанемент органа в духе григорианской традиции раскрывает строки псалмов и стихов из Писания, казалось бы, давно знакомые, совершенно с новой стороны.

Прежний опыт посещения разных монастырей оставил у меня впечатление, что монашествующий человек обычно закрыт и неприступен. Но здесь, к моему удивлению, это было иначе. Во время трапез и совместного труда бозийцы общались с нами приветливо и тепло. Нашим «ангелом-хранителем» был брат Адальберто Майнарди, хорошо владеющий русским языком. За время пребывания в Бозе мы также успели познакомиться с некоторыми другими братьями и сестрами, с которыми нам посчастливилось разделять трапезу и труды.

Братья и сестры здесь работают по семь часов в день. На третий день нашего пребывания в Бозе мы тоже отправились на послушания. Кому-то из нас было поручено потрудиться на грядках, клумбах и в теплицах, а сестер направили на кухню резать апельсины для варенья. Нами руководил молодой брат Паоло. Кроме итальянского, он совсем немного понимал по-английски. Общими усилиями мы довольно быстро преодолели языковой барьер и начали учиться тонкостям кулинарного мастерства. 

У входа в кухню, где мы с сестрами несли послушание, мне попалась на глаза вышивка крестиком в рамке, изображающая сову, которая, как гласила надпись ниже, «чем больше молчала, тем больше знала, чем больше знала, тем больше молчала». К слову, совы – один из самых излюбленных персонажей в Бозе. Как пояснил Адальберто, сова символизирует не только мудрость, но и бодрствование, которое особенно необходимо в иночестве. Вот почему керамических совушек там можно встретить на каждом шагу. В одной из малых трапезных мы даже видели целый стеллаж, от пола до потолка уставленный такими статуэтками. 

За день до нашего отъезда из Бозе мы встретились с новым приором Лучиано Маникарди, которого община избрала в январе этого года. Он не священник, но по старшинству мы называли его отцом. В ответ на наш вопрос о том, какие приоритеты он видит для себя в этой новой ответственности, отец Лучиано сказал, что теперь община учится возрастать в соборности. По его словам, отец Энцо Бьянки – личность уникальная и харизматичная. В этом смысле невозможно стать «вторым Энцо» после него. Но именно это как раз и побуждает отца Лучиано все решать «во многом совете» с другими братьями и сестрами. Это принципиально иной и, безусловно, сложный этап жизни.

Также в завершение нашего пребывания в Бозе у нас состоялась встреча со всей братией монастыря, на которой хотелось бы подробнее остановиться в конце моего рассказа.

Созерцать невидимое

За две недели нашего паломничества мы побывали в Милане, Флоренции, Сиене, Сан-Джиминьяно и Ассизи. Можно следовать проторенными туристическими тропами, смотреть на всемирно известные достопримечательности, но при этом так и не увидеть чего-то главного. Всегда есть то невидимое, что обычно сокрыто от внешнего праздного ока. Наверное, этим и отличается подлинник от своих несовершенных копий. Эта разница порой совсем неразличима, если смотреть поверхностно. Но каждый христианин – особенно, если он вступает на путь ученичества и послушания – постепенно входит в опыт не только слушания тишины, но и созерцания невидимого.

Едва ли стоит сравнивать между собой все вышеперечисленные города. Каждый из них прекрасен по-своему, хотя, конечно, кто-то предпочтет оживленный и фешенебельный Милан неспешному течению жизни в Сиене. Еще труднее сравнивать посещенные нами музеи – миланскую галерею Брера, Палаццо Питти, Академию изящных искусств и Уффици во Флоренции, Национальные пинакотеки Сиены и Ассизи.

Достопримечательности Милана вполне способны вскружить голову даже искушенному путешественнику. Чего стоит один только Миланский собор, который возводился местными жителями на протяжении целых шести столетий (отделка была завершена лишь в середине 1960-х годов). Вместе с тем, Милан поражает не только своими архитектурными жемчужинами, но и вавилонским столпотворением на фоне немыслимого обилия дорогих магазинов и бутиков.

В Милане мы встретились с представителями АКЛИ (ACLI – Ассоциация христиан трудящихся Италии) – Паоло Петракка, доктором экономических наук, президентом АКЛИ провинции Милана, Пьеранджело Торричелли, президентом совета АКЛИ провинции Комо, и выпускником богословского факультета Университета Северной Италии Альфредо Поцци, который провел для нас экскурсию по этому факультету. Неожиданное знакомство с этим католическим духовным учебным заведением открыло новые горизонты для налаживания отношений со Свято-Филаретовским православно-христианским институтом.

Во Флоренции, по праву именуемой цветком Тосканы, мы провели целых три дня, поселившись на четвертом этаже старинного дома на улице Пепи.

На воскресной утренней встрече перед литургией отец Георгий, отвечая на наши вопросы по Павловым посланиям, коснулся темы работы и рабства, служения и труда. В частности, батюшка говорил нам о том, что настоящий гений – это тот, кто трудится больше всех. Без этого труда, какой бы уникальный дар у него ни был, гением он не станет. Эта мысль красной нитью переплеталась с нашими походами по музеям. Одним из таких гениальных тружеников по праву можно назвать Микеланджело, чьи статуи, в том числе «Давида», мы увидели во Флоренции. В отличие от других более ранних скульптур Давида, Микеланджело изваял будущего царя и псалмопевца не попирающим отрубленную голову Голиафа, а только готовящимся вступить в заведомо неравный бой. От этой статуи веет не отчаянной решимостью обреченности, но величием свободного ответа на вызов. Несмотря на значительное превосходство силы соперника, Давид в итоге побеждает Голиафа именно потому, что сумел направить свои ограниченные силы на удар точно в цель. Наверное, исполнение каждым христианином своего личностного призвания невозможно без такого попадания, об этом же свидетельствуют слова св. Екатерины Сиенской, которые в числе прочего мы увидели в готическом соборе Вознесения Пресвятой Девы в Сиене: «Будь тем, кем Господь замыслил тебя, и ты зажжешь мир». 

В заключительные дни паломничества мы посетили родину еще одного прославленного католического святого – Франциска Ассизского. По словам Руперта, одного из пяти братьев в бозийской обители Ассизи, в этом небольшом городе, где живут не более восьмисот человек (все остальные – туристы и паломники), насчитывается до пятидесяти различных ответвлений этого ордена.

Символично было оказаться в Ассизи в дни Вознесения, ведь этот город отличается еще более крутыми подъемами, чем Сиена. Вымощенные улочки, большинство из которых представляют собой лестницы, кажутся как бы продолжением жилого пространства домов, подобием коридоров, соединяющих комнаты. Ассизи – город ступеней, и здесь каждый шаг служит напоминанием о том, что движение вперед и вверх всегда требует особого усилия, а вот оступиться и скатиться кубарем вниз куда проще и рискованнее.

Надеяться на невозможное

В завершение нельзя обойти вниманием еще одну тему, которая остается на сегодняшний день одной из самых важных для всего нашего Братства. Речь идет об Акции национального покаяния, о которой мы пытались свидетельствовать с первого дня, как ступили на итальянскую землю. Это было непросто, но необходимо, ведь за рубежом очень часто путают русское и советское, и эта путаница препятствует живому диалогу.

Накануне нашего отъезда из Бозе община пригласила нас на прощальный вечер в просторный конференц-зал, который находится под храмом. В зале собрались почти все бозийцы. Отец Георгий Кочетков рассказал об Акции национального покаяния, о важности усилия памяти всех и каждого на нашей земле. Аудитория слушала очень внимательно, это было видно по лицам. Кто-то кивал головой, кто-то негромко восклицал от удивления.

Спустя всего несколько дней после нашего отъезда из Бозе на сайте монастыря появилась новость о нашем приезде. В числе прочего были процитированы слова отца Георгия Кочеткова, прозвучавшие на этой встрече, о том, что мы можем явить надежду и обрести истину в нас самих, в нашей церкви и в нашей стране, только если мы назовем вещи своими именами и признаем совершенное зло.

Судя по всему, эта встреча нашла свое продолжение не только в Бозе. Пока мы добирались до Челлоле, местным братьям уже позвонили из главного монастыря, рассказав о нашем посещении в целом и об этой встрече в частности, и предложили далее побеседовать с нами об этом за одной из трапез. На встрече один из наших братьев, Дмитрий Каштанов, предложил поднять руки тем из присутствовавших, у кого в семье были репрессированные или гонители. Наверное, мало кто из нас ожидал, что в нашей паломнической группе руки поднимут почти все.

Перед лицом всех этих неумолимых фактов может показаться, что прошлое непоправимо, настоящее безрадостно, а будущее безнадежно. Но в общении с людьми, говорящими на другом языке и живущими в иных культурно-исторических реалиях, начинаешь видеть свою жизнь со всем ее прошлым, настоящим и будущим под иным углом. Прикоснувшись за эти дни к тайне вслушивания в тишину и созерцания невидимого в присутствии Божьем, начинаешь надеяться на то, что по-человечески невозможно, – на то, что наш народ может возродиться через покаяние перед Богом за все совершенное им в ХХ веке.

С этим новым избытком «надежды сверх надежды» возвращаешься на родную землю, в московские будни. После майского снега и урагана солнца снова не видать, но после очередного перелета знаешь точно: по ту сторону облаков солнце светит всегда, и уже от одной этой мысли становится теплее и отраднее. А значит, всегда есть за что благодарить Бога.