«В молитве не должно быть ничего подозрительного с точки зрения вечности»

– Отец Георгий, исходя из вашей практики личной молитвы, как бы вы ответили на вопрос: о чем можно молиться?

Священник Георгий Кочетков: Можно молиться обо всем, что не противоречит воле Божьей. Это универсальный ответ. И трудность здесь не в том, чтобы понять, о чем молиться, а в том, как познать волю Божью, различить, где человеческая, а где – Божья. Мы должны знать волю Божью, а для этого должны знать свое призвание, и тогда будем знать, о чем можно молиться.

Другое дело, что мы не должны сводить молитву только к прошениям. К сожалению, я вижу, что часто люди под молитвой подразумевают только молитву просительную, иногда благодарение. И даже покаяние в молитвенном ключе воспринимают с трудом, тем более славословие. Просто славить Бога, просто открытым сердцем восхвалять Божью Силу и Божью Премудрость люди часто не умеют. Вот это я считаю большим недостатком современной личной молитвы. Иногда люди отступают даже от того опыта, который имеют уже на оглашении, когда они узнают об этих видах молитвы – просительной, благодарственной, покаянной, славословии. А ведь все это должно входить именно в личную молитву, а не только в церковную, тем более что в церковной молитве все эти элементы, хотя и присутствуют, но иногда слишком прикрыты патиной древности. Как известно, даже в евхаристической молитве не всегда можно узнать благодарственную молитву, особенно если она совершается на церковнославянском или если мы слышим только возгласы.

– А есть ли вещи, о которых молиться не должно?

Священник Георгий Кочетков: Не должно молиться о том, что противоречит воле Божьей. Вот это – табу. И это ответственная вещь. Люди иногда говорят «я молюсь, а ответа не чувствую», или «ответа нет», или, более того, «ответ меня не устраивает, я не о том молился». Люди чувствуют, что Бог отвечает, но их не устраивает Божий ответ. Почему? Только по одной причине во всех случаях – я не знаю других причин – всегда из-за нарушения этого табу. Если человек молится просто о себе, просто о своем, просто о своих и все, то есть совершает молитву не ради Бога и ближних, а ради собственных привычек, удовольствий, выгод, ради своих частных человеческих пожеланий, то такая молитва или не исполняется, или исполняется не так, мягко скажем, как людям этого хочется.

– Как бороться с рассеянностью на молитве?

Священник Георгий Кочетков: Рассеянность говорит о том, что человек не включил свои ум и сердце, что у него ум и сердце расходятся в разные стороны. Человек думает об одном, говорит другое, чувствует третье, а делает или готов сделать четвертое. В этой раздвоенности, в этой нецелостности, в этом нецеломудрии человека и заключается главная причина того, что молитва не исполняется или исполняется не так как надо. Рассеянность – враг молитвы. Потому что рассеянная молитва, как, к слову говоря, и формальная молитва, это всегда, по сути дела, не молитва. Это могут быть еще только молитвенные упражнения, как бы вступление в молитвенное пространство. Иногда, когда человек входит в молитвенное пространство из рассеянного мирского пространства, какой-то переходный период неизбежен. Мы это чувствуем и в храме, и дома, и в любом другом месте. И когда человек начинает молиться, он делает волевое усилие, умственное усилие, он должен собраться, преодолеть рационалистичность, формальность молитвы, потому что молитва формальная и рассеянная – это неживая молитва. В лучшем случае она оправдана как аскетическое упражнение, которое еще надо уметь вывести на хороший результат, самим по себе упражнением еще не гарантированный.

Так что рассеянность – это всегда признак того, что сердце человека молчит, что оно еще не очень ожило, что оно не предано Богу, что человек не отдал своего сердца Богу. А формалистичность молитвы говорит о том, что он не отдал Богу своего ума. В молитве же самое главное – это единство ума и сердца и преданность человека, то есть его ума и сердца, Богу.

– Какие индивидуальные особенности нужно учитывать при составлении личного молитвенного правила и в чем это должно выражаться?

Священник Георгий Кочетков: Личное молитвенное правило, на мой взгляд, не должно быть индивидуальным. Оно должно быть именно личным – личным и личностным. Индивидуальное – это уже очень частное, очень отстраненное, объективированное, а значит, неживое. Или очень абстрактное, или, наоборот, очень индивидуально-конкретное: «вот мне сейчас это захотелось, вот мне нужно это и это, пожалуйста, Боже, это мне выдай». А иногда и без «пожалуйста», просто требуется от Бога помощь – и все.

Индивидуальные особенности молитвы – это просто некоторая неизбежность, мы должны быть заинтересованы в том, чтобы их было как можно меньше. Хотя они все равно будут: у людей разный темперамент, разные умственные способности, разный сердечный опыт, мистический опыт; разные способности к общению и к приобщению, то есть разная церковность. Поэтому убрать индивидуальные особенности молитвы невозможно. Даже когда разными людьми читается одна и та же молитва, она читается по-разному. Мне много раз приходилось слышать, как читаются общеупотребительные церковные молитвы: буква в букву все одинаково, но всегда все по-разному. В одном случае молитва зажигает, вдохновляет и воодушевляет, то есть делает то, что должна делать, а в другом – нет, вообще не трогает. Хуже того, иногда усыпляет, или расслабляет, или отчуждает и провоцирует на насмешку, потому что на молитву не похожа. Поэтому индивидуальные черты в молитве нужно минимизировать, и это аскетическая задача.

А личные черты нужны. Одному человеку важнее сделать акцент на чтении Священного писания – он умеет читать и слушать Писание или размышлять, и тогда имеет смысл дать ему эту возможность (скажем, если молятся несколько человек, важно, чтобы была проповедь; если один – чтобы было какое-то молитвенное размышление после чтения Писания). Другому человеку важна сама ритмика молитвы, сам ее словесно-эстетический образ: человек от этого радуется и вдохновляется, воодушевляется этим, и тогда ему нужно читать больше молитв. Иногда чтение Псалтыри, чтение Евангелия просто независимо от какой-либо ситуационной привязки может послужить замечательным образцом молитвы. Конечно, так бывает не всегда и не у всех, но, повторяю, нужно смотреть. Люди действительно разные, и каждый человек должен познавать себя, должен знать, что в его существе принадлежит индивидуальному, что – личному, что – личностному. Это три уровня, три степени, три образа существования человека в мире. 

Конечно, неприятное впечатление производят случаи, когда человек слишком концентрирует внимание – свое и всех остальных – на себе. Неприятно, когда человек не вкладывает сердца, когда он просто выучил какую-то форму и лишь ее воспроизводит. Это в любом случае нехорошо. Надо прилагать сердце: даже если ты каждый день совершаешь слово в слово одно и то же молитвенное правило, вкладывай сердце, добивайся того, чтобы в твое сердце снизошла благодать, почувствуй тепло, открытость, доверие к Богу и ближним, почувствуй преодоление каких-то препятствий в себе, и тогда твоя молитва будет молитвой. Именно личная молитва, как правило, такую цель в себе и содержит. Ради этого стоит молиться не только в собрании, хотя молитва в собрании – это еще более сложная и еще более духовно требовательная реальность, но и более плодотворная, более благодатная. Поэтому древняя церковь знала лишь спонтанные личные молитвы, а все церковные молитвы были общими, и церковь обращала внимание в первую очередь на них. Сейчас в людях много индивидуального, много психологического, и хотя православная церковь относится к этому весьма и весьма сдержанно, но совсем от этого уйти невозможно. Поэтому слишком бояться этого тоже не надо.

Сочетание духовного и душевного в личной молитве – трудный вопрос. Я считаю, что должно присутствовать не только духовное, но и душевное. Когда отсутствует душевное или духовное –это никуда не годно, это только стилизация, это только кажущаяся «духовная реальность», потому что все должно быть включено: и духовное, и душевное, и телесное. Человек целостен, поэтому он должен всем своим существом молиться Богу – молится ли он один личным молитвенным правилом, или в небольшой группе – в семье или маленькой общине, в кругу друзей, или он молится в храме, или в братстве, или в полноценной, полнокровной общине. Все это богатство молитвенного опыта – многое из него испробовано церковью, святыми отцами – нам нужно усваивать и уметь применять к своей жизни.

– Батюшка, а когда вы только начинали свой церковный путь, на что или на кого вы ориентировались в области молитвы?

Священник Георгий Кочетков: Это вопрос очень специфический. Когда я начинал свой духовный путь – это были 1960-е годы, – не было ни одной книги, никаких молитвословов, был только храм, в котором все читалось и пелось в таком виде, что разобрать что-либо было трудно. Для меня чаще всего это был Елоховский патриарший собор. Там я очень чувствовал дух молитвенного стояния, дух общения с Богом и ближним. Для меня это и сейчас остается главным в молитве.

Если не было книг, то что могло быть главным? Просто молиться, прежде всего в храме. Для меня важным было просто находиться в молитвенном пространстве, а с кем, как, когда – все равно. И для меня всегда было важно не терять это молитвенное пространство, не терять этот молитвенный дух, не только в храме. Хотя я все равно предпочитаю молиться не индивидуально. Самая лучшая молитва – это молитва с братьями и сестрами, кто бы они ни были: младшие, старшие, священники, миряне, братья или сестры, или дети. Я как-то очень быстро ощущаю, когда молитва есть, а когда нет, когда есть только аскетическое приближение к началу молитвы.

Я очень ценю соборную молитву – и в храме, и в любом месте, но в кругу братьев и сестер, друзей или просто ищущих людей, людей, жаждущих Божьего откровения, людей с открытым сердцем. Мне нравятся и длительные молитвы, и краткие молитвы, лишь бы молитвенный дух не исчезал. Можно молиться и часами, много часов, и от этого не устаешь, если есть молитва. А если молитвы нет, если нужно просто выстаивать что-то, то это, конечно, утомительно и даже подозрительно и искусительно. Дай Бог, чтобы у нас не было этих искушений, не было ничего, что с точки зрения вечности будет смотреться подозрительно.