Пишут в блогах: Что стало с вечерней и утреней в православной церкви

Вечернее и утреннее богослужение – бесценное наследие православной церкви, опыт многих поколений христиан. Но есть проблема: православному сейчас все это практически недоступно. Современный мирянин в РПЦ по сути не знает ни вечерни, ни утрени. Величайшее достояние церкви остается невостребованным. Это произошло не потому, что эти службы убрали и забыли. Может, если бы их просто исключили из богослужебной практики, было бы проще, в таком случае их можно было бы откопать, сдуть пыль и снова ввести в богослужебный цикл. Но с вечерней и утреней сделали нечто иное – их объединили во всенощное бдение, которое в свою очередь сократили до 2,5 часов.

Что представляет из себя всенощная в среднестатистическом приходе? Во-первых, всенощная на приходе, как мы уже отметили, длится не всю ночь, а около двух-трех часов. Скажут, ну это же ради людей, ведь невозможно на приходе всю ночь молиться. Я полностью согласен, но тогда зачем службу называть всенощной? Получается, что с самого порога храма верующий встречается с реальностью, где то, что написано, совсем не обязательно должно быть связано с жизнью. Во-вторых, вторая половина всенощной – утреня служится вечером. Если я вечером приду домой и скажу всем «доброе утро», буду говорить о том какое сейчас чудесное утреннее солнце, то мои родные посоветуют мне просто отдохнуть. Если это будет происходить периодически, то посоветуют обратиться к врачу. Но верующие регулярно возносят Богу вечером утренние молитвы, и никто не вызывает скорую…

Сейчас я открою секрет. Я скажу, о чем молится и думает 90% прихожан во время всенощной: «КОГДА ЖЕ ВСЕ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ!» Болят ноги, спина, устал, хочется спать. Но стараешься сохранять благочестивый вид, благоговейно осеняешь себя крестом и с надеждой смотришь и вслушиваешься, улавливая какие-то знакомые элементы богослужения, пытаясь вычислить, сколько еще осталось до конца! Все видели бабушек, всю службу работающих у подсвечника с невероятным старанием. На самом деле подсвечник не требует такого усердия, просто так легче быть на службе, когда чем-то занят. Думаю, это всем понятно еще со школы. Когда ничего не понимаешь, урок тянется очень трудно, нудно, как будто бесконечно, и только и ждешь звонка. Когда же чем-то на уроке занят (например, болтаешь с соседом или рисуешь в тетрадке) или все понимаешь, и тебе нравится предмет, то урок проходит легко и быстро. Также и с детьми – алтарниками. Если убрать этого мальчика из алтаря и поставить его в храме, он и пятнадцати минут не простоит. Многие мамы именно поэтому и отправляют ребенка в пономари, считая, что это единственный способ удержать его на службе. В этом отношении, конечно же, гораздо легче священнику, который понимает ход службы, занимается какими-то осмысленными действиями. Легче певчим, которые заняты пением. Тяжелее всего обычным прихожанам.

Конечно, нельзя ни сказать о языке богослужения. Хотя некоторые прихожане и говорят, что им все понятно, могу вас заверить – это самообман. Я тоже так думал, пока не попал на клирос. Когда передо мною оказались открытые тексты, я понял, что ничего не понимаю, как, впрочем, и почти все на клиросе, особенно, если хор нецерковный, работающий просто за деньги. Но и церковный хор ставит перед собой задачу правильно спеть, а содержание мало кого интересует.

К сожалению, содержание стихир и тропарей не слышно и в алтаре. Задача священника – прочитать молитвы, как правило, являющиеся главными молитвами службы, которых кроме него никто не слышит, и вовремя дать возглас. Об этом еще в XIX веке писал св. Феофан Затворник: "Архиереи и иереи не все слышат, что читается и поется, сидя в алтаре. Потому не знают, какой мрак в книгах, и это не почему другому, как по причине отжившего век перевода". Но в самом тяжелом положении опять оказываются наши несчастные прихожане. Они не понимают, что поют на клиросе, не слышат того, что читают в алтаре. Именно поэтому в больших городах, где много храмов, на всенощной, особенно если есть возможность исповедаться утром, очень мало народа, гораздо меньше, чем на литургии. Литургию посещает большее число людей. Понятно, это самая важная служба, и как-то ее смысл более внятен: тут есть Причастие. А с всенощной все гораздо сложнее. И люди пытаются найти выход из положения, сами трактуя для себя службу. Поэтому для многих центральным актом всенощной является елеопомазание на утрене. Здесь можно размяться, пройтись до священника. Можно воспользоваться моментом и поговорить со знакомым. Многие после помазания уходят, считая, что все самое важное они уже совершили. Большинство постоянных прихожан совершенно не знают службы: центральные молитвы, где кончается вечерня и начинается утреня, особенности будничной, постовой и праздничной службы и пр. Для них все это сливается в одно продолжительное монотонное действие. Однажды, когда я посетовал одной знакомой прихожанке, что Апостол на славянском совсем непонятен, и никто не скажет, что читалось на прошлой службе, она спросила: «А что, каждый раз разные отрывки читают?»

Часто отношение к службе чисто магическое. Кратко описать его можно так: во время службы в храме создается благодатное пространство, благодаря «профессионалам» в алтаре, поэтому наша (прихожан) задача сейчас находиться в зоне распространения этой благодати, чтобы стать к ней приобщенным. Большинство и не хочет что-то понимать, считая, что это прерогатива «специалистов», а их задача «напитываться благодатью», исполнить свой религиозный долг.

Какой же выход видится из этого положения? Прежде всего, в катехизации, в научении людей. Люди должны понимать, что служба – не факультатив урока под названием жизнь, а они не статисты. Миряне - это активные участники богослужения, без которых оно НЕ МОЖЕТ совершаться! Миряне сослужат священнику, который предстоит Богу от лица всех чад Божьих, собравшихся в храме. Поэтому от мирян требуется максимальная включенность и осмысленное совершение службы вместе со священником, с которым они составляют единое тело – Церковь Христову.

Также важно разделить утреню и вечерню. Ведь людям важно осознавать, что христианство – это по-настоящему и всерьез, это не бессмыслица и не абсурд, все, что происходит в храме, напрямую связано с жизнью, что это и есть настоящая жизнь, и вся остальная жизнь должна проходить в контексте богослужения.

Наконец, вопрос о языке богослужения. Очевидно, что можно переводить изменяемые части богослужения: стихиры, некоторые тропари. Тем более, этому есть твердое каноническое обоснование – решения Поместного собора 1918-1917 гг. Пусть основные части будут на ЦСЯ, а изменяемые на русифицированном славянском. Это может быть временным компромиссом.

Чтение вслух священнических молитв также должно стать предметом церковного обсуждения, если мы хотим воскресить вечерню и утреню. Центральные молитвы утрени и вечерни ЧИТАЮТСЯ ТИХО в алтаре. Мирянам достаются лишь разрозненные возгласы. Важно преодолевать это искусственное разделение в народе Божьем, имеющееся на православном богослужении.

Важно научать мирян служить вечерню и утреню мирянским чином. Тем более, по этому вопросу есть решение архиерейского собора, об этом говорится и в докладе патриарха. Можно предложить мирянам, как альтернативу вечерним и утренним молитвам – явлению довольно позднему, служить дома вечерню и утреню. Это будет помогать активно и сознательно участвовать в храмовом богослужении, создавая, таким образом, единое пространство молитвы.

Конечно, все вышеизложенное – это только беглый взгляд на проблему. Также и варианты решения данного вопроса – всего лишь наметки. Эта проблема требует церковного обсуждения. Очень хочется, чтобы православные христиане в полноте воспринимали все богатство, которое имеет Православная Церковь. Это один из залогов возрождения Церкви, а значит, и страны и общества.