Памяти поэта Владимира Леоновича

Камерный зал. Зажженные свечи и фото Леоновича: он со сложенными крест-накрест на груди руками, с задорным взглядом.

За долгую жизнь Владимира Леоновича вышло не так уж много его книг – как его собственных стихов, так и переводов грузинской и армянской поэзии. И понятно, почему издавали других, а его – не очень: слишком свободным, независимым, ни на кого не похожим человеком он всю жизнь был. По выражению поэта Марины Кудимовой, главной его чертой всегда была «неистэблишментность»: в любом собрании он оказывался «не того поля ягодой», потому что ни под кого никогда не подстраивался. Поэзию ощущал служением, а не «оказанием культурных услуг».

Скромный вечер памяти Владимира Леоновича, которого критик Валентин Курбатов еще при жизни назвал первым поэтом России, вела писатель и публицист Алла Калмыкова. Был показан небольшой фильм, снятый в поселке Кологрив Костромской области, где прошли последние годы жизни поэта. Звучали его стихи. Исполнялась музыка, которую он любил. Пришедшие делились своими воспоминаниями.

Незаживающей раной для поэта до конца его жизни оставалась судьба тех, кто стал жертвой советских репрессий, был расстрелян, прошел лагеря. Писатель Виталий Шенталинский рассказал об общем с Владимиром Леоновичем труде по сохранению памяти и творчества писателей, репрессированных в советское время. Когда в конце 1980-х годов Шенталинский пригласил его к участию в Комиссии по литературному наследию репрессированных писателей, тот мгновенно согласился.

– Никто бы другой из писателей так не отозвался, –- сказал Виталий Шенталинский. – Как будто он только этого и ждал.

В 2013 году Виталий Шенталинский и Владимир Леонович вместе участвовали в организованной Преображенским содружеством малых православных братств конференции «Равнина русская», темой которой было духовное сопротивление в условиях советских репрессий.

– Это стало новым осмыслением темы, которой мы занимались всю жизнь, – сказал Виталий Шенталинский.

– Христианская традиция не признает черных траурных одежд при расставании, потому что знает о предстоящей встрече, – сказала представитель Преображенского братства Ольга Сушкова. Она вспомнила, что в конференции «Равнина русская» успели принять участие несколько совершенно особых людей, чья земная жизнь закончилась за последние полтора года: прот. Павел Адельгейм, Е.М. Шик, В.Н Леонович. И Встреча с ними еще впереди.

Владимир Леонович – прекрасный поэт, во многом пока недооцененный современниками. Для него «поэт» всегда значило «пророк», сказал кто-то из тех, кто хорошо знал и любил Владимира Леоновича. Его вроде бы тихая поэзия обладала чертой, ныне совершенно исчезнувшей, – пафосом, вопреки господствующей сегодня в искусстве беспафосности. Забываешь, что это стихи: это целый мир, говорили собравшиеся.

Однажды явившись, Поэт уже не уходит

Если б дали три жизни – да мне одному! –
Я б извел бы одну на тюрьму Соловки,
На тюрьму Соловки, на тюрьму Колыму,
Твоему разуменью, дитя, вопреки…

По глухим деревням костромской стороны
Исходил бы другую, хозяин и гость…
На холодной заре ранней-ранней весны
В сельниках мне б так жарко, так чутко спалось…

Ну, а третью отдал бы черно-белым горам!
И друзья бы меня называли – Ладо…
Сколько раз бы я жил – столько раз умирал,
Ну, а как умирал, не видал бы никто…

Я бы так умирал, как заря ввечеру,
Убегал-уходил, как больное зверье…
Сколько раз я живу – столько раз я умру!
А потом я воскресну… во имя Твое…