«Нужно сразу сойти с пьедестала "гуру"»
«Дальняя миссия», «миссионерское служение в отдаленных местах»… Когда мы произносим эти слова, возникают образы священника-миссионера, проповедующего аборигенам – жителям экзотических островов. В нашей северной стране миссионерское служение такого рода имеет свою специфику. Мы попросили рассказать об этом игумена Агафангела (Белых), клирика Валуйской епархии, настоятеля Архиерейского подворья Свято-Николаевского собора г. Валуйки, и. о. настоятеля храма Спаса Нерукотворного в п. Тикси (Якутия) – человека, знающего о миссионерском служении в тяжелых условиях не понаслышке.
Вопрос: О. Агафангел, как Вы считаете, почему люди выбирают миссионерское служение в столь отдаленных местах, тяжелых условиях? В предыдущих интервью Вы упоминали о том, что нужно иметь такое свойство – любить заранее тех людей…
О. Агафангел (Белых): Да, святитель Иннокентий Московский, когда рассказывал, почему он поехал на Уналашку, Алеутские острова, говорил, что изначально нужно любить тех людей, к которым едешь. Вот представьте: тогда еще отец Иоанн – он был настоятелем городского храма в Иркутске, – 26 лет, матушка, ребенок годовалый, молодой, но уже известный в городе священник. И он писал, что, во-первых, полюбил тех людей, добрых и хороших, но Христа не знающих, еще по рассказам путешественника Ивана Крюкова, который бывал у него дома. А во-вторых – просто захотел увидеть дальние страны. В то время это было невозможно для священника, который был намного более закрепощен за своим приходом, нежели сейчас, взять и уехать в Америку. Это сегодня можно взять отпуск, сесть на самолет. Поехать служить за границу, на территорию США, ныне, для кого-то даже престижно, наверное, а тогда как? Это же был ужас: путешествие на полгода, с обозом, через всю Сибирь, потом кораблик парусный – через океан, лишения, впереди полная безвестность. И вот, в результате, он стал великим миссионером, святителем, который сделал огромное дело для проповеди Евангелия в мире.
У него есть такой текст «Наставление Нушагакскому миссионеру иеромонаху Феофилу». Когда я преподавал в семинарии, то пытался заставить каждого студента прочитать его. Потому что если ты этого труда не знаешь, значит, ты не знаешь одного из самых важных текстов по традиции миссии в России. Там даются очень подробные указания, у чего должен быть самый большой приоритет – у слова. Слова! Вот, если тезисно пересказать то, что он пишет: не заставляйте их слушать много длинных служб, они им будут непонятны еще долго, пусть лучше больше слушают толкования Писания, Евангелия, пусть учатся изменять свою жизнь ради Христа. Это было сказано в середине XIX века. И этот пример для меня всегда важен.
Есть собрание писем святителя Иннокентия. Там можно найти ответы на многие современные вопросы. Например, как быть с исповедью там, где нет ни одного священника. Да, ладно, сейчас говорится, что можно по телефону, по скайпу, а если нет ни телефона, ни скайпа, если вопросы какие-то сложные? У свт. Иннокентия есть переписка с митрополитом Филаретом (Дроздовым), где этот вопрос обсуждается, и он уже, будучи архиереем, пишет: «Я благословил им в письмах писать, исповедоваться». Митрополит Филарет через год отвечает: «В письмах – опасно, может, кто прочитает, будет некрасиво, пусть лучше скажут все перед престолом, потом при случае повторят духовнику».
Вопрос: Скажите, Вы принимали в Тикси семинаристов, которые приезжали на стажировку. Как на Ваш взгляд, уже исходя из того, что Вы увидели, – у кого есть нужные качества, нужная мотивация, «горение сердца» для миссии в дальних странах?
О. Агафангел (Белых): Это дар Божий, однозначно. Действительно, нельзя первого попавшегося человека так обучить, чтобы он стал учителем Церкви, «катехизатором». Это должен быть дар, который должен проявиться, и он должен быть запечатлен Церковью через благословение архиерея. Точно так же невозможно научить миссионерству. У меня был такой период в первые годы служения, в 2000 году – я тогда уже преподавал миссиологию, и не было ни учебников, ничего, – я наивно искал «ту самую технологию», которая всему научит. И я не смог найти, потому что ее нет на самом деле, как мы сейчас знаем. Нет такой технологии, какого-то однозначного для всех алгоритма становления миссионером. Ясно одно, что это дар Божий, и все, что мы можем, – это дать человеку какие-то начальные сведения, знания о существующей традиции, необходимые для общего развития, чтобы он понимал, что вот так нужно делать, а вот так не нужно. Во-вторых, мы должны, конечно, стараться возгревать этот дар у тех, у кого он есть. Ведь необдуманными действиями, неправильным отношением можно погасить любой добрый порыв.
За четыре года у нас в Тикси в общей сложности было двенадцать семинаристов или выпускников семинарии и пять священников. Я скажу, что меньшая часть из тех, кто приезжал, имела такое притяжение к свидетельству. Кто-то приезжал отбывать послушание: его направили, человек приехал, он послушный, ему говоришь – он делает, ему не говоришь – он не делает, сидит в компьютерные игрушки играет или в спортзале пропадает. Один студент просто панически боялся любой миссионерской работы. Я как-то попытался его в школу на беседу отправить, так он просто убежал.
А был как-то со мной в отдаленном якутском поселке, где, кстати, нет ни одного русского жителя, один семинарист. Парнишка из центральной России такой выраженной славянской внешности, светловолосый. Потрудился он там пару месяцев в лютые морозы, а потом сказал: «Я сюда еще хочу вернуться». Ему это было живо и интересно.
Меньшая часть имеет этот дар, это призвание. Следует понимать также, что нам нужно разделять понятие «миссии» на работу в отдаленных местах, почти непросвещенных христианством, и, скажем, на нашу внутреннюю, ближнюю миссию, обращенную к людям невоцерковленным, которые находятся здесь, на территории центральной России. К этому тоже нужен и дар, и свое призвание, разумеется. Поэтому я сейчас говорю в очень узком смысле о миссии как о готовности, как мы говорим, «отречься от всего» ради дела проповеди Евангелия. Очень высокие слова, но человек, который собирается уехать в дальние дали на неопределенное время, действительно оставляет и семью, и близких, и все прочее. И нет никаких сомнений – мы не можем горевать, что таких людей мало, мы должны радоваться, что они вообще есть.
Вопрос: Как Вы считаете, где, кроме Тикси, еще в нашей стране такие места, где нужно вот такое служение?
О. Агафангел (Белых): Это все места, где очень много населенных пунктов без приходов, где мало духовенства: Дальний Восток, Сибирь. Во многом Сибирь, потому что хотя в Сибири получше и с дорогами, и с духовенством, но все равно есть, скажем, Енисейская епархия или та же Нарьян-Марская и им подобные, где огромные расстояния и никакой инфраструктуры. И есть сейчас в Бурятии такая потребность. В Туве нужно много потрудиться. В центральных областях если священник, скажем, не любитель путешествий, но батюшка добрый, хороший, то он может у себя на приходе жить, и вокруг него будут люди собираться. Мы видим множество примеров, как можно быть очень хорошим пастырем долгие годы в одном храме.
А там нужно ходить за каждым человеком. В тех местах, если будешь сидеть на месте, то не будет никакого смысла: никто тебя не ждет и никто не придет сам. Даже сам принцип устроения миссионерского стана заключается в том, что он располагается на таком месте, где есть какой-то транспортный узел – аэродром, зимники, морской или речной порт и т.п. И оттуда мы можем регулярно посещать разные места, т.е. постоянно держать в зоне нашей миссионерской ответственности большую территорию.
Вопрос: Что касается миссионерских станов, они же были и во времена Иннокентия Московского, и Макария (Глухарева), что-то изменилось с тех пор?
О. Агафангел (Белых): Преподобный Макарий (Глухарев) впервые ввел в наш обиход этот термин. Хотя, само понятие и не совсем русское – «mission station», это название известно давно. А прп. Макарий, конечно, всю современную концепцию миссионерского стана разработал: кто там должен быть; где следует располагать; то, что там не должен быть один человек, а лучше два священника и помощник; что там должны быть те, кого мы называем теперь катехизаторами; частоту поездок – то есть все. Вообще все отцом Макарием изначально заложено было и, позже, святителем Иннокентием развито, практически независимо от алтайской традиции, кстати. Хотя сам преподобный Макарий, великий миссионер, – и я стараюсь внимание всех студентов на это обращать, – за четырнадцать лет своих трудов покрестил всего около восьмисот человек. Это тоже показатель ответственного отношения, кстати. Но, самое главное, что он сделал – он создал традицию.
Не просто сам преподобный Макарий был таким харизматичным: приехал-уехал и на том все кончилось (как и бывает, кстати, там, где нет систематической работы). Нет, он заложил грамотно структурированную базу. Алтайский миссионерский стан существовал практически до октябрьского переворота. Там возрос великий святой Макарий Невский, митрополит Московский. Этот стан дал Церкви целую плеяду тружеников, миссионеров, у которых есть опыт, у которых можно учиться.
Хотя, Макарий (Глухарев) был мечтателем, конечно, при всей его невероятной трудоспособности. У него есть большой труд, который называется «Мысли об успешном распространении веры среди магометан, буддистов и иных народностей Российской империи». Это же практически, учебник того времени по миссионерству. Читаешь и радуешься. Там изложена идея миссионерских монастырей, где он даже описывает, как они должны быть устроены в деталях, вплоть до того, что на паникадиле должен быть внизу медный шар, изображающий земной, «на коем надобно изобразить материки и океаны». Хотя книга эта никогда в XIX веке не издавалась. И вот в последние годы традиция миссионерских станов реанимируется понемногу.
Вопрос: Наверное, в основном трудами Синодального миссионерского отдела?
О. Агафангел (Белых): Да, в основном. Хотя есть хороший опыт в Туве, в городе Шагонар: там миссионерский стан основан при нашем косвенном содействии, но инициатива была не наша, там владыка Феофан много поработал. Есть еще добрые примеры в других епархиях.
Вопрос: Всем известно, что протестанты на дальнюю миссию собирают средства по приходам. Как Вы считаете, может быть, нам тоже имеет смысл таким образом поддерживать миссию?
О. Агафангел (Белых): Это не только у протестантов, это вообще одна из традиций западного христианства. О. Мартин Ритци, глава православной американской организации Orthodox Church Mission Center, рассказывал мне, как они отправляют волонтеров в дальнюю миссию: волонтеры в течение года собирают деньги, ищут гранты и потом, на эти деньги, улетают. И так они решают проблему самой затратной части дальней миссии – транспортной. В России билеты в одну сторону могут стоить до 40 тысяч рублей. За эти деньги можно слетать до Нью-Йорка и обратно. У нас вот билет от Тикси до ближайшего города, – Якутска стоит 20 тысяч рублей. Ясно, что это немалые деньги.
Известный американский же, православный миссионер о. Максимус Урбанович так и работает – проводит презентацию своих поездок по американским православным приходам, показывает фильмы, слайды, фотографии, рассказывает, говорит о своей следующей поездке и собирает средства. Это для нас, русских, непривычно, мы считаем, что если у нас просят денег после такой лекции, то значит, где-то обманывают. А вот, в дореволюционной России был миссионерский кружечный сбор. По пятаку собирали в храмах и отправляли на нужды Миссионерского общества. Ну, я думаю, что всему свое время. Сейчас уже можно найти и на православных сайтах статьи по фандрайзингу и краудсорсингу.
У нас сейчас проблема финансового обеспечения миссионерских поездок до сих пор толком не решена. Большая часть их, до последнего времени, обеспечивалась за счет Синодального миссионерского отдела и Белгородской митрополии, потому что, как правило, чаще всего ездят ее клирики. Я думаю, пора уже какому-то механизму выработаться. Каждая епархия имеет свой бюджет. Понятно, что он расходуется на очень важные дела, но пусть какая-то маленькая толика из средств идет на билеты миссионерам, на их содержание. Ведь миссия, -- это всегда затраты и никакого материального дохода, кроме «мзды велией на Небесех». Сейчас заключаются договоры о сотрудничестве между СинМО и дальними епархиями. Там прописана обязанность епархии оплатить дорогу и содержание прилетающим клирикам и помощникам. Но не все это делают с охотой.
Собирать деньги и мне приходилось. Я обычно летаю в Тикси через Москву, заезжаю к своему старому знакомому батюшке, послужить на приход, если это бывает в воскресенье. Батюшка обычно говорит: «Вот, отец Агафангел через два дня улетает туда-то и туда-то, мы можем ему помочь?» Раз, чем могли, помогли – собрали какую-то сумму. Я тут же бегом – в магазин, закупился книжками и разными церковными товарами: свечами, углем, ладаном. Другой раз, – оргтехнику купил: принтер, видеопроектор и т. п. Так что я думаю, в принципе, это возможно, но опять-таки централизовано – вряд ли. Как-то так сложилось, что, если инициатива спущена сверху, указом – особого толку не будет.
Вот, хорошо было бы наладить побратимство центральных соборов в городах и миссионерских станов на Крайнем Севере и Дальнем Востоке. Ведь даже бывшее в употреблении, но еще годное облачение или коробка с книжками могут быть очень ценным подарком для нищего северного прихода. Прихожане могли бы собрать что-то для деток. Такая народная поддержка дальней миссии на горизонтальном уровне была бы очень кстати. Вот, вношу публичное предложение, так сказать. Кто бы услышал, только.
Я вообще хочу сказать о том, что у нас отсутствует традиция миссионерского волонтерства, хотя, есть немало людей, которые могли бы потрудиться, помогая миссионерам. Есть же, наверняка, студенты желающие в свое свободное время, в каникулы, например, месяц-полтора провести там, куда просто так не попадешь – на берегу Ледовитого океана, допустим, в тундре где-нибудь или в Дальневосточной тайге. Помочь не словом, не деньгами, а руками: в стройке, в ремонте. В принципе билет туда и обратно, если заранее, можно купить за тридцать тысяч рублей. Ну, не приобретет себе молодой человек очередную модель айфона, – походит полгода со старой…
Вопрос: На самом деле, это жертва…
О. Агафангел (Белых): Я в феврале был в Воронежской семинарии, там у них есть регентское и иконописное отделение, девочки. И вдруг одна из них встает и спрашивает: «Батюшка, а девушки могут поехать?» Я говорю: «В принципе, да, если с целевым заданием, хор организовать, собрать поющих людей, азы обихода им объяснить, – да, конечно, можете поехать». Вот, – еще одно направление работы. Но, опять же, нет механизма отправки в такие поездки студентов различных семинарий. Сейчас принят стандарт миссионерских практик, где все это предусматривается, но, на деле, я Вам говорю, как есть, – никакой ректор семинарии не будет звонить в СинМО и спрашивать, – Куда в этом году требуются студенты? Хотя, вот, предложил, однажды, митрополит Лонгин нам на лето двух студентов из Саратовской семинарии потрудиться, – мы с радостью их приняли и они принесли ощутимую пользу своим трудом. Вот пример сотрудничества, но, как всегда, только на личных связях, увы…
Это очень важный вопрос – как побудить людей помочь своим трудом. А трудом, это значит и материально: если сам человек никуда не летит, часть своего дохода он может потратить на эти программы. Но здесь обязательно должна быть публичная отчетность, абсолютно доступная для всех желающих, чтобы каждая копейка была учтена, и было понятно, что на что потрачено: на эти деньги куплены билеты такие-то, книги такие-то, выплачены суточные таким-то миссионерам. Должна быть прозрачность, и единый информационный центр, на первое время, хотя бы, в виде простенького сайта, где можно было бы аккумулировать всю информацию, координировать все эти дела. Ну, или на сайте СинМО: portal-missia.ru.
В настоящее время у нас сейчас такая странная соборность: либо сверху приказали и никто толком ничего не делает, либо приходской батюшка на свой страх и риск сам проявляет какую-то активность. Но, я думаю, если появится хотя бы на уровне нашего Синодального отдела такая инициатива – организация такого волонтерского движения в дальние епархии, поддержанная священноначалием, будет очень хорошо. Потому что многие дальние епархии сейчас вынуждены, – это я говорю из своего личного опыта, я бывал почти в каждой из них, – либо принимать различных сомнительных лиц, которым мешают канонические моменты их биографий утвердиться в центральных епархиях, либо рукополагать людей мало подходящих к служению, либо просить присылать на какой-то срок выпускников академий или семинарий. На год, два, три, и это проблемы не решает. Бывает – приезжают, бывает – не приезжают. Есть в каждой епархии, конечно, костяк доброго духовенства, но на все приходы их не поставить. Поэтому всегда в дальних северных епархиях будут проблемы с решением кадрового вопроса.
Если епископ даже небольшой центральной епархии может позволить себе перебирать кадрами – «этого не возьму, этого за штат, того возьму», то епископ епархии, в которой десять-пятнадцать приходов, позволить себе такого не может. Поэтому тут была бы очень важна разработанная структура постоянной помощи миссионерами-мирянами. Ведь священник не всегда и не везде может жить постоянно. Это тоже один из штампов, который укоренился. И здесь пригодится хороший мирянин, благочестивый. Дело священника, в этом случае: приехать – совершить Таинства, преподать духовное наставление и … ехать в следующий поселок.. И так он может окормлять в течение года большую территорию. Но нужен постоянный человек на месте, который мог бы тратить свое время, полгода, год жизни, чтобы жить в одном поселке и о Христе свидетельствовать и к Таинствам людей сознательно готовить. И ему на эту жизнь нужны, разумеется, средства. Конечно, этот человек не только должен иметь духовное образование, но и тот же самый дар миссионера, призвание и какую-то специальную подготовку, потому что семинарское образование этого, как правило, не дает.
Вопрос: А как можно выявить таких людей в церкви сейчас?
О. Агафангел (Белых): Я думаю, что в каждой из более чем двухсот епархий Русской православной церкви найдется несколько адекватных, здравых христиан, которые бы хотели таким образом потрудиться. Но, к сожалению, как уже было сказано выше, в настоящее время не налажен до конца механизм взаимодействия между центральными епархиями и синодальным отделом. То есть мы взаимодействуем с этими епархиями в рамках отчетности, проведения семинаров для миссионеров. Мы обучаем епархиальных миссионеров на ежегодных курсах, проводим для них конференции, съезды, но пока не настал тот момент, когда можно создать работоспособный координирующий механизм, ту структуру, которая поможет организовать людей, желающих участвовать в свидетельстве Слова Божия и их направить. Хотя, думаю, что именно это и должно быть следующим шагом. По крайней мере, на последнем съезде епархиальных миссионеров Патриарх говорил именно об этом.
Вопрос: А мирянин, человек без священнической одежды, не будет вызывать у людей отторжение?
О. Агафангел (Белых): Видите ли в чем дело, он будет вызывать отторжение в традиционной церковной среде. Как один старый батюшка шутил: «Надень на деревянный чурбан рясу и камилавку и через неделю у него появятся духовные чада». В такой среде, если на кого-то не надето длинного черного платья, значит, его можно не особо внимательно слушать.
Но есть места, где, слава Богу, об этом не знают, и активность мирян воспринимается нормально. У нас все командированные студенты семинарии ходят в гражданской одежде. Я вообще им говорю: «Вы подрясники с собой не берите, лучше не ставьте лишний раз этот барьер между собой и людьми. Берите старые джинсы и свитера, и ничего больше. Будьте внешне такими, как все».
Вопрос: Как Вы считаете, в таком служении дальнего миссионера проще быть безбрачным?
О. Агафангел (Белых): Я считаю, что в идеальном случае лучше, чтобы такое служение осуществляла семейная пара горящих духом людей. Потому что все-таки монашество – это особый путь. Я монах и это мой личный выбор. А вот говорить, что это идеал для всех, ссылаясь на известные слова апостола Павла, все-таки сложно. Это не для всех. В этом мире все-таки семья – главная стезя спасения, я считаю. Бывает, приходится даже пошутить на эту тему, что настоящие монахи, удостаиваются венца после подвижнической жизни, полной трудов, а супружество – это такой подвиг, что венцы надевают заранее. Поэтому идеал, конечно, это, когда муж с женой, и даже детьми (как святитель Иннокентий, например) уезжают в в места незнакомые и далекие свидетельствовать о Христе. Но на практике любой идеал – это вещь трудно достижимая.
Вопрос: О. Агафангел, Ваше интервью люди прочитают, и у кого-то может зародиться желание потрудиться, стать таким вот миссионером, потрудиться в «дальних странах», что Вы можете им порекомендовать?
О. Агафангел (Белых): Я думаю, что можно обратиться в Синодальный миссионерский отдел, прежде всего. Потому что у миссионерского отдела сейчас есть несколько дальних направлений в работе: Тува, Бурятия, Чукотка, Магаданская область, Камчатка, Сахалин, Якутия, Енисейская епархия – насколько я помню, там сейчас нужен человек, который мог бы трудиться на Диксоне. Можно обратиться и напрямую, к архиереям, управляющими этими епархиями, и желающим всегда найдется место.
Вопрос: А что им предстоит?
О. Агафангел (Белых): Во-первых, думаю, что им нужно сразу всю романтику выключить. Люди очень часто не имеют представления о реальной жизни. Сидит человек у себя, внутри МКАДа, смотрит телевизор, читает книжку, ему кажется, что там будет сплошная рыбалка и приветливые аборигены. Но приезжает туда, а там, извините, подробность такая – туалет за двести метров от дома при морозе -50, а ему это забыли объяснить. Это не входило в его романтические представления о миссионерском подвиге. А туалет – типа сортир, бетонная коробка с дыркой, открытая всем метелям, и все. У нас был один студент, именно бытовые неудобства его сокрушили: необходимость растапливать лед, прежде чем утром умыться, печь нужно дровами топить, баня работает раз в неделю и т.п. И он с радостью улетел, как только ближайший борт пришел. А один московский миссионер, также узнав про эти пресловутые «неудобства на улице», озабоченно спросил меня: «Почему же туалеты не отапливаются? Может, они там не знают и им сказать нужно?»
Или «приветливые аборигены» вдруг ночью, в абсолютно невменяемом, пьяном виде, будут ломиться к вам в дом с ножом или дробовиком наперевес, кого-то искать, причем говорить при этом будут не по-русски. А может, в том поселке русских и вообще не будет. И «Сникерсов» не будет, и «Кофе Хаузов», и до ближайшего «МакДональдса» семь часов на Боинге лететь в Канаду. А будет один магазин, где бомж-пакет лапши стоит, как чашка хорошего кофе в Москве, и все. Если он все это вынесет – то потом все нормально будет. Есть надежда.
Еще, я уже об этом где-то писал – нужно сразу сойти с пьедестала «гуру»: вот я, белый человек, приехал дикарей чему-то учить. Это категорически невозможно, в первую очередь для человека, который хочет заниматься миссией. Можно сказать: «Я приехал жить вместе. Можно я чему-нибудь у вас научусь?». Нужно стараться жить так, чтобы у людей возникли вопросы вечные и важные – вот это будет хорошо. А приехать в розовых очках и с намерением «я сейчас открою этим дикарям истину» – толку не будет. Будет глубокое разочарование в себе и вред для всех.
Вопрос: На конференции «Традиция святоотеческой катехизации: основной этап» мы говорили о том, что служение катехизаторское очень благодатное, потому что ты видишь, как люди изменяются, как действует Господь. А что бы Вы могли сказать о служении миссионера?
О. Агафангел (Белых): Мы об этом говорили: сложно отделить одно от другого. По крайней мере, в той части, которая касается служения в дальних местах, где ты и «швец, и жнец, и на дуде игрец», «сам читаю, сам пою, сам кадило подаю». Там сложно бывает понять, ты вот сейчас катехизатор, а вот сюда шагнул – и ты уже миссионер. Миссионер должен своим свидетельством рассказать о вере человеку, привести его к мысли об этом вопросе. А катехизатор должен научить вере того, кто уже переступил порог Церкви. Это все близкие вещи. И для того, и для другого нужно самому стараться быть на полшага впереди, стараться все это передать тем людям, с которыми тебя свел Господь.
Справка
Игумен Агафангел (Белых) родился 27 апреля 1969 года в городе Старый Оскол Белгородской области в семье учителей. Предки по отцовской линии были терскими казаками, переселившимися из Грозного в город Елец Липецкой области. Среди предков по материнской линии были священники.
Первую профессию радиомеханика получил в профессионально-техническом училище, по окончании которого попал на работу в город Калининград. Из Прибалтики по благословению игумена Тихона (был прихожанином его храма) в 1996 году поступил в открывшуюся в Белгороде Православную духовную семинарию. В следующем году участвовал в миссионерской экспедиции в Якутию.
На IV курсе рукоположен в сан диакона. С того же 2000-го года был преподавателем предмета «Миссиология» в Белгородской Православной духовной семинарии (с миссионерской направленностью). После окончания семинарии служил в соборе Александра Невского города Старый Оскол. Тяга к монашескому образу жизни привела к пострижению, и настоятелем храма архангела Гавриила в Белгороде в 2003-2004 гг. стал уже иеромонах Агафангел.
С 2005 года миссионерское служение иеромонах Агафангел осуществлял в Магаданской и Синегорской епархии, окормлял многие отдаленные поселки, в которые добраться можно только с помощью авиации. В 2007 году принимал участие в презентации Концепции миссионерской деятельности, принятой Священным Синодом, в более чем 20 епархиях России.
В 2008 году принимал участие в миссионерской экспедиции на Чукотку. С 2009-го года является создателем и руководителем миссионерского стана «Спасский» в якутском порту Тикси, на берегу моря Лаптевых. В 2009 году был делегатом Поместного собора, который выбирал Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
В сан игумена поставлен указом Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в 2008 г. По возвращении в Белгородскую митрополию игумен Агафангел ( Белых ) исполнял обязанности наместника Свято-Троицкого мужского монастыря с. Холки Чернянского района. В сентябре 2012 года назначен настоятелем религиозной организации «Архиерейское подворье Свято-Никольского собора» в городе Валуйки с послушанием по воссозданию Валуйского монастыря.
В 2010 году закончил Санкт-Петербургскую духовную академию. За усердное служение Церкви в 2011 году награжден правом ношения палицы. Награжден медалью Святителя Иннокентия «За миссионерские труды». Ассамблеей народов республики Саха (Якутия) награжден орденом Святителя Иннокентия. За труды по духовно-нравственному воспитанию военнослужащих авиабазы в поселке Тикси командующим дальней авиацией награжден медалью «100-летие военно-воздушных сил России».
(Биография по материалам сайта Валуйского благочиния (valuyki.orthodoxy.ru).
