Мы должны иметь любовь ко всем близким

Проповедь протопресвитера Виталия Борового в неделю жен-мироносиц 14 мая 1978 г.

Дорогие братья и сестры, когда мы с вами совершаем эти пасхальные службы, мы все чувствуем подъем радости и ли­кования. Когда мы говорим: «Христос воскресе!», отвечаем: «Воистину воскресе!» – в наших голосах слышится не толь­ко вера, слышится не только утверждение, что это так, – слышится радость, слышится ликование. И все наши песно­пения, вся наша служба, молитвы в это время полны радо­сти, веселья, полны ликования. Это, собственно говоря, не служба, а торжество.

Но, дорогие братья и сестры, когда мы с вами радуемся о воскресении Христа, мы правильно, конечно, делаем, мы правильно, конечно, чувствуем эту радость и ликование, ибо воскресение Христа есть основа всей нашей жизни, всей на­шей надежды и нашей с вами веры в Него – и основа наде­жды всего человечества. Ибо, как апостол говорит, если Христос не воскрес, то напрасна, суетна и вера ваша. Все, что мы говорим о Господе, все, что мы о Нем утверждаем, все, на что мы надеемся, все, о чем мы молимся, – все напрасно, если Христос не воскрес.

И вот этот факт воскресения Христа как первенца из мерт­вых – это, конечно, необычайное чудо, но не в этом его ве­личие, не в этом причина нашего веселья. Бог может всегда творить невероятные чудеса. Но причина нашего ликования и основа нашей веры и надежды в том, что Христос воскрес как первенец из мертвых, Христос воскрес, чтобы мы имели жизнь вечную. Христос воскрес, чтобы и люди после тления и смерти воскресли в жизнь вечную.

Но эта радость, это ликование, дорогие братья и сестры, должны быть предметной радостью, предметным ликовани­ем. Как мы говорим, что христианство – это есть любовь, но любовь не вообще, любовь не какая-то иллюзорная, сенти­ментальная, адресованная ко всему. Когда мы говорим, что Бог есть Любовь, этим мы утверждаем, что Он любит род человеческий. Когда мы говорим, что мы должны иметь лю­бовь, мы этим утверждаем, что эта наша любовь должна конкретно, предметно, деятельно проявиться в наших взаи­моотношениях с людьми. Апостол говорит: «Кто говорит, что я люблю Бога, а брата своего (т.е. не родного брата, а всякого другого человека) ненавидит, тот лжец». Как ты мо­жешь любить Бога, Которого ты не видишь, и не любить брата, которого ты видишь? Значит, любовь – это любовь деятельная, любовь совершенно конкретная. Мы должны иметь любовь ко всем близким, сталкивающимися с нами, имеющими дело с нами; не к чему-то дальнему, непонятно­му – «люблю Бога, люблю род человеческий, люблю людей, а вот этого ненавижу, а вот этого не люблю» – это не есть любовь.

Дорогие братья и сестры, точно так же и радость. Радость не есть только ликование души человека, которая ликует ради ликования, радуется ради радости, которая радуется для себя. Нет. Радость, ликование – это есть выражение на­шей радости по поводу и по причине воскресения Христа. Но это есть выражение, которое обнаруживается вовне, ко­гда человек радуется, когда человек ликует, он не может сдержать этой своей радости. Если вы действительно чему-нибудь радуетесь, попробуйте это задавить в себе и ничем не обнаружить. Это невозможно. Скорее злобу нашу можно за­давить внутри. Но радость – она обнаруживается, ликова­ние – оно выливается вовне. Значит, на кого-то, на что-то выливается, к чему-то относится. Радость не может быть эгоистичной радостью, не может быть самолюбивой, себя­любивой радостью. «Я радуюсь, потому что мне хорошо, я радуюсь, потому что Христос воскрес и я воскресну, и я спа­сусь». Это не радость. Я радуюсь, потому что всем нам, всем вам, всем близким моим, всем родным, всем знакомым, всем соседям, всем врагам моим, всем, кто не любит меня, – всем будет хорошо. За всех Христос пострадал, за всех Христос воскрес, и радость Его воскресения относится не ко мне только, не к моему спасению, не к моему благу и благополу­чию, а к радости, спасению, блаженству всех людей, даже тех, кто, может быть, мне неприятен. Таким образом, ра­дость пасхальная, радость о воскресшем Христе, христиан­ская радость всегда радость деятельная, она всегда радость общинная, она всегда радость не о себе, а радость о нас.

Дорогие братья и сестры, и вот этот характер спаянной общины, взаимной как бы поруки и солидарности, взаимной ответственности и общего пути – вот это есть характерная черта христианства.Сегодня мы с вами слышали во время чтения «Деяний апостолов» об избрании семи диаконов. В чем там было де­ло? Вот маленькая иерусалимская община после Воскресе­ния и Вознесения Христа. Она только начинает еще распро­страняться. Но эта община, как и всякая община, – неодно­родна, она состоит из двух категорий людей: одни – это ев­реи палестинские, евреи местные, иерусалимские и окрест­ных городов. А другие – это тоже евреи, но пришедшие из рассеяния, из стран Греции, Рима, Ближнего Востока, из Африки. Они всегда приходили в Иерусалим молиться на Пасху. Вот когда они пришли и узнали о Христе, были свидетелями Его крестного мучения, смерти, воскресения, со­шествия Святого Духа, многие из них обратились ко Христу и осели в Иерусалиме. Те - евреи, и эти – евреи. Но те – евреи местные, а другие евреи – приезжие, так называемые эллинисты, т.е. живущие между греками, между эллинским людом. И вот, как вы знаете, в первой христианской общине было все общее. Кто что имел, все нес в общую сокровищни­цу, и все получали по потребностям, а каждый вносил по возможностям. Все трудились, все поддерживали друг друга, и все имели участие. Но люди есть люди. И люди – не анге­лы. И первая христианская община, хотя она и состояла из святых, но она не была ангельской общиной. И вот возникло трение, как и у нас очень часто возникает трение между эти­ми разными категориями людей; вот у нас москвичи гово­рят: очень уж много этих приезжих. Или в любом другом городе что-то подобное найдется. Вот возникли трения меж­ду этими двумя группами, так что местные евреи, которые имели доступ к этим материальным благам, они начали обижать вдов, сирот, беспомощных членов общины, которые были из евреев рассеяния, т.е. пришельцы из чужих стран. И тогда апостолы сказали: нам, апостолам, невозможно зани­маться все время хозяйством, экономическими делами: при­нимать эти материальные блага от всех, распределять их, насыщать, кормить, смотреть, чтобы все справедливо жили. Нам надо проповедовать Слово Божие, нам надо молиться, нам надо служить, надо свидетельствовать о Христе, надо распространять христианство. Поэтому вы, вся община, со­беритесь и изберите семь мужей, семь доверенных, уполно­моченных, которые будут ведать вашим общим хозяйством. Вот все, что приносится, все, что общее, будет ими распреде­ляться справедливо всем поровну. И помолились, и выбрали этих семь мужей, и выбрали, судя по их именам, как раз из евреев-пришельцев, потому что их обижали. Поэтому из их среды и выбрали этих контролеров, этих заведующих, кото­рые смотрели за тем, чтобы в общине христианской, действительно, каждый вносил свои труд и все, что имел, по воз­можности, и получал все по потребности. Ибо древнее хри­стианское правило две тысячи лет тому назад гласило: «Кто не работает, тот не ест». Чудесное такое правило. И назвали этих служителей диаконами от слова «диакония» – что зна­чит по-гречески «служение», «диакони» – служу, «диаконос» – служитель, тот, кто служит другим.

Таким образом, первая степень священства, как у нас сей­час диакон – когда диакон говорит: «Миром Господу помо­лимся», «Паки и паки миром Господу помолимся», – это позднее явление. Те, прежние диаконы, тоже молились, они тоже принимали участие в службе, как все христиане, но их основная задача, ради чего их избирали, было как раз попе­чение о материальных нуждах общины и справедливое брат­ское распределение, служение нуждам вдов, сирот, больных, нищих.

Дорогие братья и сестры, вот это есть деятельная любовь, вот это есть деятельная радость. Первая христианская общи­на была основана на любви и на радости. Радовались о вос­кресшем Господе, но радовались деятельно, радовались так, чтобы и другим было радостно. А другим было радостно проповедовать Слово Божие, беседовать о Христе – не толь­ко! – молились, но не только! – а заботились также и о теле, заботились также и о материальном благополучии членов общины, о том, чтобы все члены общины были братьями и сестрами самым настоящим образом. Вот это есть радость не эгоистическая, радость не самолюбивая и не самолюбная, радость, не замыкающаяся на себе самом и думающая толь­ко о своем благополучии, а радость, которая заставляет дру­гих радоваться, которые делятся этой радостью с другими. Радость оттого, что видели других радостными. Счастье от­того, что делаешь и видишь других счастливыми. Вот это есть правильное понятие пасхальной радости.

Дорогие братья и сестры, и когда мы с вами сейчас весело, счастливо, торжественно поем, как бы приплясывая от радости пасхальной, наш чудесный канон пасхальный, когда мы кадим, мы быстро идем, показывая нашу радость. Будем же помнить, что это радость не наша, а это радость всех людей, что только тогда наша радость будет истинна, если мы не сами только будем веселиться, а если мы, делая так, помо­жем и другим веселиться и радоваться и познать Воскресе­ние Христово и силу радости Пасхи Христовой.

Вот это нам с вами нужно, когда мы радуемся пасхальной радостью.

Христос воскресе!

Проповедь впервые опубликована в сборнике «Быть свидетелями Христа» (издание Свято-Сергиевского братства)

Фото Анатолия Мозгова

КИФА №6(96) апрель 2009 года