Любовь или эгоистический каприз?

«По тому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собою».
(Ин:13)

Тяжело испытание, переживаемое нашим Отечеством. Священный долг каждого любящего Родину, ревнующего о её благе, честно продумать причины общего горя, уяснить себе, какими путями  этому горю можно помочь и самоотверженно послужить благу Родины и церкви поместной.

Кругом нас идет ожесточенная борьба, в пылу этой борьбы совершенно забывают, что, борясь за дорогие идеалы, необходимо работать и на мирное осуществление в жизни тех идеалов, за которые борются, что борьба – прискорбная необходимость, а не дело созидающее, может отстоять правду и добро, а не заменить собою мирное дело их осуществления в жизни, не может подготовить лучшие времена, мирное благоденствие страны. Мы желаем не протестовать против борьбы и борющихся, не критиковать их, а обсудить, что и как среди этой борьбы мы можем и должны сделать для объединения добрых сил на дело мирного созидания добра, на дело подготовки лучшего будущего, на дело мирного благоденствия нашей бедной, мятущейся, саму себя терзающей Родины.

Тем, которые сказали бы нам, что теперь не время для мирного созидания, что теперь только и можно бороться, мы ответим: если вы так увлечены борьбой, что не можете принять участия в деле мирного созидания, делайте свое дело – боритесь крепкой борьбой, отстаивайте свободу добра для нас, боритесь за наше право созидать мирное благоденствие страны, мы будем не противниками, а союзниками, дополняющими друг друга, и да будут крепкой соединительной чертой между нами те, которые захотят и найдут в себе силы быть разом и с нами и с вами. Мы тоже идем на борьбу со злом. Созидание добра, по нашему убеждению, более могучее средство борьбы со злом, чем какое – либо иное дело. Будем поступать каждый по требованиям нашей совести, и будем помнить завет апостола: «зачем моей совести быть судимою чужой совестью». Пусть борются против зла иными путями те, чья совесть того требует. Пусть не осуждают и нас, желающих бороться со злом путем мирного созидания добра.

Тем, которые сказали бы нам: победим зло, на нас ополчившееся и все будет сделано, мы ответим – нет, победа над злом не равносильна торжеству добра, когда сами победители не являются цельно представителями добра. Мы сами, очевидно, не были на высоте добра, когда из нашей среды вышло так много представителей зла, и страна наша могла дойти до ужаса и позора, нами пережитого. Если мы не станем лучшими, чем были,  и жизнь нашу не организуем разумнее прежнего на добрых началах, мы не обеспечим лучшего будущего для страны нашей. Вы победите зло только в смысле временного обуздания зла, а не обеспечите нашу Россию от повторения тех смут и раздоров, которые еще вчера её терзали, не обеспечите за нею прочное мирное благоденствие. Признаем же насущную необходимость и того, и другого дела. Необходима борьба со злом путями обуздания зла и защиты о него свободы добра. Не менее необходимо и мирное созидание добра, сплочение всех добрых сил на мирное дело разумного упорядочения жизни на основе добра.

Вот дело, которое мы хотим делать. Вопрос о том, что и как можно сделать в этом направлении с наибольшей пользой для нашего Отечества и составить предмет настоящего совещания.

Не будем терять время на доказательство того, что это дело нужное и возможное, наше присутствие на совещании свидетельствует о том, что мы этот вопрос считаем принципиально решенным. Приступим прямо к вопросу, что и как сделать можно.

Позвольте высказать мое мнение о том, каков главный источник болезни и что мы можем и нравственно обязаны сделать для её излечения.

Считаю полезным теперь же заявить, что, оставаясь верным убеждениям и делу всей моей жизни, я не намереваюсь предлагать осуществление всей моей программы в том объеме, в каком, руководствуясь требованиями моей совести, я излагал её в моих сочинениях и осуществлял в деле нашего Трудового Братства. В том, что я буду говорить, я, конечно, буду исповедовать ту же правду, призывать на ту же дорогу, так как двух истин не знаю и иного говорить и делать не могу. Для меня очевидно, что громадное большинство моих соотечественников и единоверцев не разделяет моих убеждений и моей веры в возможности сделать из дорогого мне дела немедленно и повсеместно программу общецерковного и общенационального созидания добра в жизни. Очевидно и то, что дело объединения добрых сил является насущной потребностью для России, что дело мирного созидания добра не терпит промедления. Вот почему я не предполагаю убеждать, а хочу только высказать мое мнение о том, что может быть сделано немедленно, согласно убеждениям общим для всех, желающих мирными путями созидать мирное благоденствие.

Вопрос о том, каков источник зла и какими средствами можно уврачевать его, кажется мне совсем не таким сложным, как это думают многие. Зло в том, что мы не соблюли верховный завет христианского Откровения, затеряли верховную заповедь о любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением, не сознаем великую ценность любви, как цемента, связующего Творца и творение в одну святую гармонию, не дорожили любовью, не были алчущими и жаждущими любви, не были логичны в любви, не упорядочили любовью ни умы, ни сердца, ни жизнь нашу. Именно это единственный источник всех зол, нас удручающих. Для громадного большинства православных русских людей самое вероучение распылено отсутствием сознательного отношения к верховному закону вечной истины правды Божией. Этот закон заключает в себе животворящий дух Откровения, сплачивает его воедино, является ключом к уразумению жизненной правды веры. В результате такого положения вещей вера не является основою жизни, любовью не дорожат, даже люди верующие более боятся оскоромиться, нежели изменить любви, умы и сердца остаются безблагодатными, жизнь наша не достояние Божие,  и люди стали пылью, негодной для созидания. В отсутствие цемента любви не дорожат ни единомыслием, ни единодушием, невозможно и мирное единение в жизни, естественна эгоистическая борьба и в результате грубое ожесточение.

Все зло в отсутствии разумной любви (любви к ближнему при свете любви к Богу всем разумением). Исправлено оно может быть только покаянием, алканием и жаждою святыни благодати любви, твердой решимостью стать логичными и последовательными в любви. Только любовь может упорядочить умы и сердца, сделать людей способными пользоваться свободою, не злоупотребляя ею, дорожить свободой добра и не желать свободы зла и преступлений.

Итак, делом нашим должна быть проповедь любви, покаянный призыв устыдиться того, до какой степени мы бедны любовью, как мало продумали жизненное значение любви, как долго мирились с бессистемной благотворительностью на месте жизни, разумно организованной на началах веры, действующей любовью, какие нелепые требования предъявили во имя любви, извиняя зло, требуя непротивления злу, становясь пособниками и укрывателями зла до полного смешения понятий о добре и зле, до того клейма Сатаны, которое горит теперь на столь многих явлениях жизни.

Делом нашим должно быть воспитание детей и юношей в добрых навыках разумной любви, организация союзов взрослых людей на дело упорядочения любовью умов, сердец и жизни.

Мне кажется желательным создать с этими целями две организации: одну чисто религиозную с характером всероссийского братства, другую для добрых самарян, людей, искренно желающих мирного благоденствия страны, не имея достаточно сознательной веры для того, чтобы принять участие в деятельности религиозного братства.

Братство задалось бы следующими целями:

1.      Проповедью жизненного значения верховного завета христианского Откровения о любви, в форме печатного органа, издания книг и брошюр соответствующего содержания, устройством собеседований с этой целью во всех слоях общества, во всех учебных заведениях, для людей всех профессий, как это делает армия церкви в Англии.

2.      Организацией дела воспитания и дела оздоровления души народной, путем братских союзов в школах, по примеру существующих у нас в Трудовом Братстве, таких же союзов в приходах, союзов, на которых может опереться духовный пастырь для сплочения прихода и стройной его организации. Только это и может преобразить приход в здоровую клетку живых организмов церкви и государства.

3.      Оказанием нравственной поддержки, когда нужно защиты и всякого содействия тем пастырям, законоучителям, педагогам и частным лицам, которые, становясь членами братства, служили бы его целям.

Это религиозное братство, имея свое центральное управление в Киеве, могло бы постепенно открывать отделения свои по всей России и стать могучей духовной силой, оздоровляя душу народную, устрояя жизнь на началах веры, действующей любовью, сплачивая все добрые силы Церкви поместной, всех сынов света, делая из каждой школы и каждого прихода духовные твердыни, способные устоять против всякой вредной закваски, против всяких козней и злоумышлений сынов тьмы.

Рядом с этим религиозным братством, для «милосердных самарян», для людей желающих мирного благоденствия страны, понимающих жизненное значение любви, желающих, чтобы умы, сердца и жизнь были упорядочены любовью, не имея достаточно сознательной веры для участия в деятельности религиозного братства, для объединения добрых сил разных национальностей и вероисповеданий Единой России, мне кажется, очень желательно основание светской организации в форме партии или общества с этическими целями.

Среди множества политических партий нет ни одной задающейся чисто этическими целями. Это невольно напоминает басню Крылова о музыкантах. Все хотят по-новому рассесться, совсем не сознавая необходимости, прежде всего, перестать быть ослом, козлом и косолапым мишкой. В действительности в жизни положение, если и не менее комично, то бесконечно более трагично, чем в басне. Люди с печатью не только скотоподобия, но Сатаны на умах и сердцах, воображают себя поборниками правды и добра, мечтают сами и других соблазняют, воображая, что путем лжи, насилий и безграничной свободы зла и преступлений, они водворят рай без Бога и любви, с сердцами, полными гордыни, злобы, зависти, корысти и грубой мстительности! И им верят, за ними идут, их делу отдают таланты, молодые силы и жизнь! Это настоящий психоз, духовная чума!

Именно оздоровлением души народной, понимая слово «народ» в самом широком смысле, включая в это понятие все слои общества, и должно быть делом этой партии или этого общества.

Не буду говорить о том, как этому союзу организовать свою деятельность. Он по целям своим так родственен религиозному братству, о котором я говорил, что по необходимости и деятельность его будет тождественна, отличаясь только тем, что та же правда будет доказываться и осуществляться на философских, этических и гуманитарных основаниях, создавая здоровые, живые клетки государственного организма, как братство – церковного. Не буду останавливаться на этом вопросе и потому, что подробно изложил мои взгляды о желательном в этом направлении в брошюре под названием «Проект программы партии мирного прогресса».

В результате деятельности такой партии, задающейся чисто этическими целями, получились бы великие политические результаты, превосходящие все, чего могут достигнуть партии чисто политического характера.

Не скрою, что все мои симпатии на стороне религиозного братства, деятельность которого основана на незыблемом камне исповедания верховного закона христианского откровения о любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением, члены которого смиренно сознают, что источник сил духовных не в них, алчут и жаждут причастия благодати и таким образом, сознательно черпая благодатные силы на добро из Единого Источника этих сил Бога Живого, непрестанно возрастают от веры в веру, от любви в любовь, от разумения в разумение и в результате от силы в силу и от славы в славу.

Мои симпатии одно, а скорбная правда жизнедействительности – другое. Оскудела вера, оскудели и сердца. Мало любящих Бога до разумной, сознательной веры в него. Мало людей, способных искренно говорить и действовать на лоне религиозного братства во имя Бога Живого и святой правды Его. Рядом с братством нужна и светская организация.

Кроме моего проекта устава мирного прогресса, позвольте обратить ваше внимание на общество «социального мира» во Франции, отделение которого могло бы организоваться у нас, и на утвержденный в Киеве в этом году устав «общества объединения всех славянских народностей России и их сословий для умиротворения и благоденствия нашего отечества», устав, составленный вашим согражданином И. Богуславским.

Общество «социального мира» основано в Париже Фредериком ле Плэ после революционной эпохи 1848 года при обстоятельствах, аналогичных нами переживаемых. Ле Плэ вышел из народа, был по профессии инженер и ученый социолог. Когда он понял какое глубоко развращающее влияние оказало на умы и сердца его сограждан увлечение грубою борьбой революционной эпохи и какую страшную будущность готовят для страны огульное поругание всего прошлого, дореволюционного, крушение всех политических, религиозных, этических и социальных авторитетов, он решил посвятить свою жизнь на борьбу с ложными понятиями и социальными теориями, принимаемыми на веру и гипнотизирующими молодёжь и массы народные, бросая страну в омут опасных экспериментов, безысходной борьбы и все возрастающего взаимного ожесточения.

К этому делу он готовился много лет, пешком исходил не только департаменты Франции, но и многие другие страны Европы, везде лично знакомясь с бытом крестьянского и рабочего населения, образовал союз молодых ученых и добровольцев из разных слоев общества для собирания социологических данных о быте дореволюционных, революционных и послереволюционных эпох. За много лет накопился богатый материал. Многие выдающиеся социологи Франции приняли участие в разработке этого материала, печатая выводы, как теоретические, так и практические в органе «союза социального мира» - «Социальная реформа». Выводы эти были не только неожиданными для многих, но прямо ошеломляющими. Во всех отношениях революционная борьба привела не к социальному прогрессу, а, напротив, к явному регрессу. Большая часть теоретических положений, выданных революционными идеологами за абсолютную истину, вместо упраздненной веры, при свете этих логичных, практических последствий в области социальной жизни, оказались очевидной ложью, высоко зловредной, глубоко антисоциальной. Оказалось, что в дореволюционную эпоху было много драгоценного для блага народного добра, систематично оклеветанного революцией, в пылу революционной борьбы, предавшей огульно проклятию все прошлое, добра, отсутствие которого в послереволюционную эпоху оказало на жизнь народную самое пагубное влияние. Оказалось, и это всего интереснее, что до революции, давшей мираж политической свободы, в социальной жизни народ пользовался большею свободой и лучшей свободой, что деспотизм власти ничто в сравнении с деспотизмом свободных учреждений.

Главным злом представители школы ле Плэ признали систематично подрываемое революцией уважение к социальным авторитетам: к религии, к власти, к главе семьи, к хозяевам в области земледелия, промышленности и торговли. Для успеха всякой революции необходимо подорвать всякое уважение к авторитетам, отучить от добровольного и сознательного повиновения. Человек, не признающий никаких авторитетов, кроме себя и своей воли, как и народ, поставивший на место всех авторитетов себя и волю народную, только и может быть сознательным или бессознательным анархистом, не только потакающим всем своим дурным наклонностям, но и признающим свои прихоти и похоти, свою злобу, корысть и другие страсти как высший закон. Свободу понимают, как безграничное своеволие, как свободу зла и преступлений, лень возводят в добродетель, стремятся возможно меньше работать и возможно больше получать за свой недоброкачественный, никем не контролируемый труд. Главу семьи ставят ни во что и считают за право свободы ни во что ставить и все традиции – религиозные, национальные и родовые. Не остается более никаких объединяющих и упорядочивающих начал, никаких общепринятых идеалов и авторитетов. Представителей труда приучают смотреть на представителей капитала, работодателей, как на врагов и эксплуататоров, против которых надо непрестанно бороться, вымогая от них путем стачек, угроз и насилий все большее и большее сокращение рабочих часов и увеличение заработной платы. Положение помещиков и фабрикантов становится все более и более трудным, отношения к рабочим все более и более неприятными, дело накопления богатств путем сбережений, дело национального обогащения путем частной предприимчивости становятся все более и более рискованными, и в то же время все менее и менее выгодными. Кто согласится рисковать своим состоянием, затрачивать большие средства, принимать на себя массу хлопот, тратить жизнь на организацию примерных хозяйств и учреждение новых промышленных и торговых предприятий, когда взамен получаются малые выгоды, оскорбительная вражда и злобное недоброжелательство тех, кому дают возможность заработка, получая за то унизительную кличку эксплуататора. Любовь к общему делу, традиционные патриархальные отношения, благородство взаимной любви и взаимного уважения, все, что делало устойчивость положения и благородство жизни и отношений во времена династий помещиков, фабрикантов, крестьян и рабочих, из рода в род передававших добрые традиции взаимной верности, трудолюбия, бережливости, родовой чести и любви к общему делу, сменилось общим хищничеством. Вековые леса вырубаются. Капиталисты, не уверенные в завтрашнем дне, заботятся не столько о процветании той отрасли труда, в которой являются предпринимателями, как о выжимании из неё возможно скорее возможно больших выгод.  Везде развращающая борьба вместо мирного совместного труда и столь же развращающая биржевая агитация, на месте благородного сознания, что делает каждый в своем положении честное и полезное дело, созидающее общее, мирное благоденствие страны.

Когда ле Плэ говорит о династиях крестьян и рабочих, это не идеализация прошлого, а несомненная историческая правда, совершенно забытая, яростно отрицаемая клеветниками прошлого, но, тем не менее документально доказанная трудами школы ле Плэ. Они открыли существование крестьянских родовых записей. Эти записи с характером родовых хроник были очень распространены в дореволюционной Франции, носили характерное название «книг разума» и заключали в себе действительно памятник народного разума, передавая не только важнейшие события местной жизни, но и отношение данного поколения к этим событиям. Есть крестьянские династии, сохранившие эти записи с XIII века непрерывно до самой революции. Это документы, свидетельствующие о таком здравом смысле, о таком благородстве взаимных отношений, что при свете этих исторических документов перед исследователями пала завеса хитросплетенной лжи, при помощи которой революционные агитаторы оклеветали все прошлое и убедили массы народные изменить всем религиозным и национальным традициям, презреть весь опыт прошлых поколений, низвергнуть все авторитеты и слепо следовать за ними.

Школа ле Плэ пришла в результате к следующим выводам. Для мирного благоденствия народов необходимо сознательное уважение к социальным авторитетам, без которых нет объединяющих начал, наступает распыление общества и организованная нация превращается в анархическую толпу. Неуважение к прошлому, презрительное отношение к предкам и вековому опыту носит в себе страшное проклятие. Любовь, верность долгу, благородство отношений заменяются злобой, безграничной требовательностью при отрицании всяких обязанностей, и глубоко развращающей уживчивостью со всяким злом по прихотям своеволия, выдаваемого за свободу. Все всего требуют для себя, не признавая за собой никакого нравственного долга, упразднив все авторитеты.

Всякая революция вреднее всякого застоя. Полезен только мирный прогресс, естественно продолжающий прогресс прежних поколений, свято храня идеальные начала религиозные и национальные, свято храня сокровище опыта, выстраданного прежними поколениями. Всякая революция, как грубый разрыв с прошлым и грубое насилие над теми, которые этим прошлым дорожат, есть социальное безумие, дело разрушения, а не созидания.

Школа социального мира признает, что главной причиной всех революций является дурное выполнение своего социального долга представителями социальных авторитетов. Когда духовенство, правительства, богатые люди и главы семей перестают сознавать свои нравственные обязанности и честно исполнять свой нравственный долг, нарушается социальная гармония и наступают такие социальные невзгоды, нетерпеливое желание отделаться от которых и приводит к социальным пароксизмам, именуемым революциями. Революция – это горячечный бред. Если горячка вызвана преступным отношением к своим обязанностям представителей социальных авторитетов, это не причина признавать бред за нормальное состояние и радостное проявление здоровья. Бред остается бредом, чем бы он не был вызван. Отрицание социальных авторитетов на месте разумного требования от них честного выполнения социального долга ведет к худшим социальным последствиям, чем то зло, против которого ополчаются.

На основании этих научно добытых социальных истин ле Плэ и его последователи решили систематично бороться против того, что они называют «революционным бредом», мирным путем исправления ложных понятий, привитых идеологами революции, злобными передержками и систематичным оклеветанием прошлого, путем выяснения громадной социальной ценности добровольного и сознательного повиновения социальным авторитетам с одной стороны, выяснения совершенно определенных нравственных обязанностей этих авторитетов с другой, путем практической деятельности, направленной на примирение враждующих сторон и перехода от революционного бреда к прочному социальному миру в духе непрестанного мирного прогресса, не только не порывающего с прошлым, но естественно из этого прошлого развивающегося, свято храня все доброе из опыта прежних поколений.

Ле Плэ был глубоко поражен ложью самых основных положений символа веры так называемой великой французской революции, пресловутой декларации о правах человека, явно противоречащей жизненной правде и приводящей к самым пагубным социальным последствиям, как только этот символ веры хотят приводить в жизнь. Ле Плэ называет основоположения Руссо, принятые энциклопедистами и породившие декларацию о правах человека – антисоциальными. Он пришел к убеждению, что если и теперь общество не погружается окончательно в хаос анархии, зависит это от инстинктов порядка, унаследованных от времен уважения к социальным авторитетам, от времен социального мира, инстинктов, благодаря которым, исповедуя символ веры революционного бреда, люди остаются последовательными в практике жизни. Громадная социальная опасность длительных революционных эпох и состоит в том, что постепенно утрачиваются самые инстинкты порядка и подготовляется хроническая социальная болезнь, чреватая неслыханными социальными бедствиями.

Ле Плэ говорит, что Франция совершила величайшее преступление, привив всем народам Европы революционный яд, под зловредным гипнозом которого они по наклонной плоскости стремятся в бездну анархии. Он смотрел на свое дело, как на дело покаяния за всю Францию, как на дело исправления причиненного ею зла.

Как человек верующий, я говорил бы несколько иначе, но не могу не признать правду его взглядов, не только с точки зрения социальной науки. Но и с точки зрения веры. Более того, читая выдержки из его трудов, я приходил в восторг от необыкновенной ясности его мыслей, от его здравомыслия, от благородной неподкупности его совести, его добросовестности, от высокого благородства его убеждений и побудительных причин его деятельности, находя в ужасах нами пережитого и специфическом характере нашего освободительного движения, яркое подтверждение его взглядов.

Во Франции он основал «школу социального мира», к которой в настоящее время принадлежит целый сонм выдающихся ученых, политических и социальных деятелей, основал печатный орган под названием «Социальная реформа», напечатавшей за время многолетнего своего существования много ценного материала по социологии и много научных трудов по обработке этого материала.

Ле Плэ очень настаивал на том, чтобы дело социального мира не имело исключительно характер академический, а непременно делало жизненное практическое дело применения к жизни добытых истин и стройной организации жизни на их основе. Признавая, что та же социальная опасность угрожает всей Европе, он желал придать обществу социального мира характер международного союза и успел при своей жизни учредить, или, вернее, вызвать к жизни несколько отделений общества в других странах. Он умер в начале восьмидесятых годов. В прошлом году ему воздвигли в Люксембургском саду в Париже красивый памятник, но Франция не становится на указанную им дорогу и сами его последователи не остались верны его заветам, придав обществу социального мира чисто академический характер и на том успокоившись. Принадлежать к обществу социального мира считается желанным отличием, это «принято», на это «хорошо смотрят», но это ни к чему не обязывает, кроме нравственной порядочности в общепринятом смысле этого слова.

Генеральный секретарь этого высоко симпатичного дела, Обюртен, автор обширной монографии о ле Плэ, о его жизни, деле и печатных трудах, прочтя напечатанные на французском языке руководящие правила нашего Трудового Братства, написал мне письмо, предлагая стать членом их общества и сотрудником их журнала.

Радуясь случаю, дозволившему мне познакомить вас с этим знаменательным, высоко полезным и глубоко симпатичным явлением французской жизни, считаю основательным поставить вопрос о том, не признает ли наше совещание желательным осуществить светскую организацию, о которой идет речь именно  в форме отделения общества социального мира в России.

Очень жаль, что ваш согражданин г. Богуславский, знавший о предстоящем нашем совещании, не ознакомил нас с проектом устава «Общества объединения всех славянских народностей России» раньше его утверждения. Мы могли бы обсудить его предложения и формулировать устав несколько иначе, если бы признали желательным учреждение общества именно этого типа. Устав общества уже утвержден и мы могли бы им воспользоваться только в том случае, если бы признали возможным присоединиться к этому обществу при согласии его учредителей изменить некоторые пункты устава. Во всяком случае многие пункты его и особенно вся финансовая сторона дела по своей новизне требует тщательного обсуждения, невозможного в настоящем собрании. Сожалею, что это лишает меня возможности более настойчиво рекомендовать это дело, несмотря на столь ценные лично для меня задачи, как те, кои вызвали прямое заявление §5, что «заведения Православного Крестовоздвиженского Трудового Братства, устроенные в имении Н.Н. Неплюева в Черниговской губернии, будут приняты нами за образец».

Возможен и еще один исход, если одна из существующих партий пожелала бы действовать в желанном нами направлении и нашла бы это совместимым со своею программою и посильным, при тех трудах, которые соответствуют её главной задаче.

Во всяком случае и светская организация, как и религиозная, должна быть делом любви, проповедью любви, упорядочения умов, сердец и жизни любовью. Не сомневаюсь, что на деле любви многие придут к уразумению вечной правды любви, возрастут любовью до веры в Источник любви, как это и случилось с ле Плэ.

Его поразила явная лживость основного положения Руссо, на котором сознательно или бессознательно зиждется все мировоззрение большинства энциклопедистов, деятелей первой французской революции и их последователей: безгрешность человеческой природы. Именно в силу этого догмата революционного катехизиса и утверждают, что все зло жизни происходит не от общечеловеческой греховности, а от зла, насильно навязываемого безгрешному большинству разными социальными авторитетами. Уничтожить уважение к этим авторитетам, приучить ставить их ни во что, перестать повиноваться им, значит, по их понятиям, изъять их из-под развращающего влияния, завоевать им свободу широкого проявления своей безгрешной и непогрешимой индивидуальности, того, что теперь называется свободой самоопределения. Как только это будет сделано, водворится, они клянутся в том, ничем ненарушимое мирное благоденствие для всех. Для этого только и нужно безграничное народоправство, неограниченное самодержавие большинства. Простой подсчет голосов при всеобщем  равном и тайном голосовании дает верховный закон воли народной, безгрешной и непогрешимой, как папа Римский.

Разум человеческий – раб воли его. Чего желает воля, то оправдывает разум, услужливо подыскивая разумные основания и оправдания в том или другом направлении. Тот же человек, при разном духовном настроении, мыслит совершенно разно, удовлетворяясь при одном настроении тем, что для него же будет явно неосновательно при другом, понимая прекрасно то, что при перемене настроения становится для него непонятным, и наоборот, часто удивляясь потом тому, как мог «так думать и чувствовать».

Пока сердце бедно любовью, человек легко за любовь принимает эгоистические капризы сердца своего. Жизненная ценность любви, её мировое значение для него непонятны. Он не любит, а только мечтает о любви и принимает за любовь к человечеству желание для него безграничной свободы, в действительности потакая тем собственной похоти своеволия, полагает любовь к человечеству в признании догмата безгрешности человеческой природы и непогрешимости воли народной, принимает за освободительное движение колебание всех социальных авторитетов, что в действительности ласкает его похоть слепой гордости. Услужливый разум для всего этого подыскивает оправдания, кажущиеся ему достаточно убедительными и разумными. В действительности он еще не любит человечества, не ревнует о благе его и разум его молчит, несмотря на очевидную социальную опасность этих теорий и очевидные бедствия, порождаемые их практическим применением к жизни. Он легко успокаивается на рассуждениях, явно нелепых, вроде того, что эксцессы временно неизбежны после многих веков развращающего режима, на пороге свободной жизни, что свобода эксцессов приведет к добрым привычкам добровольной дисциплины, что жить чувствами злобы, зависти и мщения – лучший способ стать светом мира и солью земли, что оправдывая и поощряя всякие преступления и подлости, воспитывают общественное мнение к самым возвышенным и благородным чувствам.

Когда на деле любви ле Плэ возрос в любви до искреннего и горячего желания блага человечества, он пришел в ужас от множества ложных понятий, привитых современному человечеству «Революционным бредом». Как любящая мать пугается за своего ребенка, бегущего к пропасти, не замечая опасности, так испугался ле Плэ, видя, в какую пропасть может упасть человечество на этом пути горделивого самообольщения и развращающего ласкательства грешного и грехолюбивого большинства.

Видя на каждом шагу вокруг себя, к чему приводит ложь воспитания, состоящего не в разумной борьбе с порочными наклонностями ребенка, а в предоставлении широкой свободы проявлять их; видя, к чему приводит социальная ложь замены всяких социальных авторитетов безграничной свободой народоправства, с его глубоко развращающей избирательной агитацией, с его слепым повиновением ловким политическим авантюристами, выдвинутым этой самой агитацией, и руководствующимися не высокими идеалами и какими-либо идеальными традициями и благородным сознанием долга, а желанием угодить своим избирателям, он понял страшную ложь основного революционного догмата о безгрешности человечества, понял во всей её жизненной силе правду христианского учения о грехе, о необходимости покаяния, о верховенстве заповеди любви.

Завеса спала с его глаз и, поняв жизненную правду откровения, он уверовал в источник Откровения, в Бога Живого и при свете веры понял вечное значение любви в связи с христианской свободой, понял, что истинную свободу, широкую свободу добра, может дать человечеству только честное осуществление правды веры в жизни, что благо человечества не в народоправстве, не в безграничной свободе самоопределения, а в сознательном и добровольном подчинении воли своей авторитету законов Правды Божией, в сознательной и добровольной дисциплине любви, не в бунте против социальных авторитетов,  а в разумном понимании социальными авторитетами своих социальных обязанностей и честном их выполнении, в дружной совместной работе на дело мирного созидания мирного благоденствия всех слоев общества, одинаково признающих для себя обязательными вечные законы конституции правды Божией.

Мысли ле Плэ я передаю своими словами, но ручаюсь за точность их внутреннего смысла. В конце жизни он все чаще говорил о вечной правде десятисловия Моисея, все настойчивее и настойчивее призывал смирить себя до признания авторитета Откровения, возрасти в любви до честной жизни по вере, действующей любовью.

Что случилось с ле Плэ, может случиться и со многими нашими соотечественниками, если они вступят в светскую организацию, проповедующую любовь и признающую дело любви за свое главное, специальное дело.

Недавно один из наших высоких сановников спросил у американца Франклина Гэлорде, уже много лет живущего в Петербурге, какого он мнения о главной причине постигших нас социальных бедствий. «Причина одна – слишком многие русские люди не соблюдают ни одной из десяти заповедей Моисея, тем более не соблюдают единой верховной заповеди Христа», – не задумываясь, ответил американец.

Как несоблюдение заповедей есть явный признак неверия, так соблюдение заповедей, хотя бы из любви к ближним, легко может привести к вере. Приступив к делу любви, многие поймут жизненную правду веры и возрастут до живой веры в Бога, который «любы есть».

Положите начало организации, объединяющей добрые силы на дело любви, вы сделаете истинно полезное дело для Церкви, для Родины и для водворения социального мира.

Вот краткие тезисы всего сказанного мною: может быть, вы найдете возможным принять эти тезисы за программу нашего сегодняшнего совещания.

1.      Все зло происходит оттого, что слишком многие всем складом ума, симпатий и жизни изменяют верховной заповеди христианского откровения, совсем не понимая жизненного значения любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением, не дорожат любовью, тем более не алчут и не жаждут благодати любви, признают логику любви в жизни и честную организацию жизни и отношений на основе любви за утопию, что привело нас к грубому ожесточению умов и сердец, к позору безысходной хронической политической и социальной борьбы.

2.      Помочь горю можно только проповедью жизненной правды любви, выяснением её высокой политической ценности, громадного социального зла измены ей; проповедью покаяния в этой измене, сплочением всех добрых сил на святое дело упорядочения умов, сердец и жизни любовью.

3.      Таких организаций, объединяющих добрые силы на дело мирного созидания лучшего будущего для Церкви поместной и России, необходимо две: церковное братство для людей верующих и светская организация для добрых самарян.

4.      Нужно ли создать новое всероссийское братство, чтобы это новое вино влить и в новый мех или может взяться за это дело одна из существующих религиозных организаций, как Религиозно-просветительное общество?

5.      В какой форме может быть учреждена светская организация? В форме ли партии мирного прогресса, задающейся чисто этическими целями, по программе моего проекта, в форме ли отделения французского общества Социального Мира или в форме общества типа устава, утвержденного г. Богуславским?

6.      В виду невозможности в этом собрании принять какие-либо окончательные решения, требующие неторопливого и зрелого обсуждения, не найдет ли совещание желательным избрать из своей среды комиссию, прося её принять на себя труд продолжить наше дело, обстоятельно обсудить, в какой форме оно может быть осуществлено и какими путями.

7.      Не пожелает ли совещание теперь же высказаться и по вопросу о том, что должно служить инструкцией для комиссии, к какому времени мы будем просить её закончить свои труды,  и в какой форме состоится собрание для слушания доклада комиссии и окончательного решения вопросов об уставах, их утверждении и начале деятельности.

Неплюев Н.Н. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою»: Доклад на Киевском совещании по вопросу объединения добрых сил на дело мирного созидания: 11 октября 1906 г. Киев: тип. И.И. Чоколова, 1906. – 20 с.