Любовь больше смерти или что мы празднуем в Вербное воскресение?

Что делать человеку со своей бедой? Можно «уйти» в работу или еще дальше – в виртуальный мир. Можно отвлечься на фильмы, кино, путешествия. А есть ли иной способ противостоять страданию? Этот вопрос встал перед участниками встречи, посвященной празднику «Входа Господня в Иерусалим», известному в народе больше как «Вербное воскресение».

Праздник, предваряющий Пасху, полон противоречий. Это радостный день: пришёл Тот, Которого многие ждали. Но те же, кто Его радостно встречают, скоро обрекут Его на смерть. Прикоснуться к смыслам событий двухтысячелетней давности нам помогли воспоминания о людях, которые многие годы жизни посвятили страждущим. Небольшие сообщения, подготовленные членами Свято-Елизаветинского малого православного братства, были посвящены доктору Гаазу, всю жизнь и всё имение отдавшему своим пациентам, великой княгине Елизавете Фёдоровне, основавшей знаменитую Марфо-Мариинскую обитель, и монахине Марии (Скобцовой), много потрудившейся для помощи русским эмигрантам (и не только им) в Париже.

Каждый из них не уходил от страданий, а наоборот, входил в них. Каждый нёс в своём сердце что-то такое, что позволяло не сломиться самому, что наполняло светом и радостью жизни тех, кто был рядом. Что было в их сердцах?

Юная Элла (в будущем – великая княгиня Елизавета Фёдоровна) вместе с матерью, великой герцогиней Алисой ходила в военный госпиталь. Это пробудило в ней размышления о лишениях: «Бог может отнять у человека всё. И человек тоже может отнять. У себя или у другого. Я хочу сказать, что каждую минуту что-то у кого-то может быть отнято. Просто если это сделает Бог, то не так обидно». Когда мать перестала брать её в госпиталь, беспокоясь о душевном состоянии дочери, Элла была возмущена. Она хотела быть с теми, кто нуждается в утешении.

Фёдор Петрович Гааз, будучи членом Попечительного о тюрьмах комитета, на свои деньги издавал книгу о христианском благонравии, а также организовал распространение среди заключенных небольших брошюрок с текстами из Священного Писания. Современники вспоминали, что можно было увидеть доктора Гааза, идущего по этапу с заключенными и дававшего им последние наставления.

Монахиня Мария (Скобцова), или мать Мария, как многие ее называют, последние два года своей жизни провела в концлагере Равенсбрюк и была казнена в газовой камере 31 марта 1945 года. Её соузница вспоминала: «Сидя на своём тюфяке, она устраивала настоящие кружки…Мы ее расспрашивали об истории России, о её будущем, о коммунизме, о её многочисленных встречах с молодыми советскими солдатками, которыми она любила себя окружать. Эти дискуссии, о чем бы ни говорилось, являлись для нас выходом из нашего ада. Они помогали нам восстанавливать утраченные душевные силы, они вновь зажигали в нас пламя мысли, едва тлевшее под тяжким гнётом ужаса».

Что помогало людям, о которых мы говорим, идти навстречу человеческому горю? «Они знали своё призвание», –  размышлял один из гостей. «Они были устремлены не только к другим людям, но и куда-то вверх, в космос, –  добавлял другой, – туда, где слышно «биение всебытия», как писала в одном из своих стихов мать Мария». А третий говорил: «Это Божий дар!»

Ни у кого из собравшихся не возникло сомнений, что мы можем вдохновляться этими историями. Оказалось, что у многих есть знакомые, которые так же, с открытым, любящим сердцем, несмотря на собственные заботы, входят в жизнь других людей и помогают. Чем могут. Это бывает непросто, и в то же время в этом – огромное утешение.

Наверняка и в сердце Того, Кто ехал на ослике в святой город, была такая же устремленность к человеку, то же понимание Своего призвания, был уникальный Божий дар? А может быть, Он Сам есть Божий Дар каждому из нас.