Деревянные комбайны для жизни, или Дома, которых не найти в Европе

О светло светлая и красно украшенная земля Русская!
Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками
и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими,
дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными,
птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными,
боярами честными, вельможами многими, —
всего ты исполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!
«Слово о погибели Русской земли»

Каждый спикер Открытых лекций, проходящих раз в месяц в культурно-просветительском центре «Покровский остров» в Санкт-Петербурге, приоткрывает дверь в мир, который любит и которым дорожит. Так 13 апреля искусствовед Михаил Исаевич Мильчик подарил слушателям огромный, уникальный, но очень хрупкий мир деревянного зодчества Русского Севера. Помните маленького пажа из кинофильма «Золушка» (по сценарию Е. Шварца): «Я не волшебник, я ещё только учусь, но любовь помогает нам делать настоящие чудеса». Именно таким добрым волшебником, спасающим исчезающую деревянную архитектуру Севера, является Михаил Исаевич. В течение многих лет спасал ее, работая в НИИ «Спецпроектреставрация» и до сих пор не устает привлекать внимание к этой теме своими лекциями и выступлениями.

Михаил Исаевич начал разговор, с печальной констатации факта, что Россия переживает национально-культурную катастрофу, теряя самую интересную и глубинную часть не только архитектуры, но и культурного наследия. Утрачивает то самое своеобразие, на котором выросла и русская нация, и православная духовность. С горечью он заметил: «Мы не понимаем, что нам досталось, и что мы теряем каждый год! Спешите видеть то немногое, что осталось. Процесс гибели начался не сегодня, но сегодня завершается. Мы присутствуем при последних днях жизни деревянной архитектуры Севера».

То, что мы видим каждый день, не воспринимаем как явление, нужна дистанция, поэтому деревянным зодчеством заинтересовались лишь в XIX веке, когда начались поиски национальных корней. На лекции были названы имена некоторых исследователей – Льва Владимировича Даля, Михаила Антоновича Круковского, Владимира Васильевича Суслова, чьи труды Михаил Мильчик назвал «культурным человеческим подвигом». Например, Владимир Суслов ездил по Северу с очень тяжелым фотоаппаратом, к которому прибавлялись тренога и огромные коробки кассет для съемок. И хотя у него было мало помощников, но он объездил множество мест и об этом написал. Он внес несравненный вклад в культуру, особенно если учесть, что 90-93 % архитектуры, которую он снял, уже нет. Михаил Исаевич подчеркнул, что сам он начал ездить по Северу с начала 1960-х, но к тому времени сохранилось не более половины из этих «остатков» былого величия.

Он рассказал о некоторых особенностях деревянной архитектуры. Поражает, с какой теплотой и мудростью на холодном Севере был выстроен этот деревянный мир. В какой тесной связи с Богом, природой и своей землей был человек. Как он до мелочей любил место, в котором жил. Так храм был средоточием, духовным центром, ориентиром на местности. Особенность храмовой русской архитектуры – это связь с местностью. Разрыв с ней гибелен, становится непонятна логика архитектуры (поэтому храмы, лишенные своих «корней» и перевезенные в музейные комплексы или в другие места с целью сохранения, теряют часть своей красоты). В качестве примера он привел Георгиевскую церковь, перевезенную из Верхней Тоймы в Малые Карелы: «Церковь словно потеряла часть себя. Она также гениально была вписана в местность. Избы стояли специально полукругом – глазами на церковь. Большую роль играла вода. Вы подплываете, а церковь отражается в воде, дробится в отражении. Все просто, но чрезвычайно выразительно».

Как правило, церкви строили за околицей. Во-первых, чтобы сохранить ее при пожаре. Во-вторых, до церкви нужно было пройти расстояние. «Когда туристов подвозят к церкви вплотную – это варварство, - отметил Михаил Исаевич. - Обязательно нужно преодолеть какой-то путь, чтобы подготовиться к встрече с храмом, с другим миром, перейти от дольнего мира к горнему. Например, Успенская церковь в Кондопоге, подлинный памятник. До нее тоже нужно пройти расстояние, затем со смотровой площадки окинуть взором просторы, и далее по контрасту попадаете в замкнутое пространство церкви – в трапезную».

Интересно, что дома строились таким образом, чтобы из горницы, а лучше из избы, была видна церковь. Чтобы в суете дня вспомнить о Боге и осенить себя крестом, когда увидишь ее вдруг в окошке. Дом воспринимался, как живой организм. Окна - глаза. Фронтон – чело. Причелина, т.е. при челе – висячие доски с резным орнаментом, покрывающие торцы бревен сруба и края крыши. Это были настоящие «комбайны для жизни», как с шуткой именовал их Михаил Исаевич. А все потому, что кроме самой избы, были еще горница (парадное помещение), сени (с функцией прихожей, кладовой и т.д.), поветь (место для хранения скотского корма, земледельческих орудий, дровней, телег и других хозяйственных принадлежностей).

Может показаться, что северное зодчество в принципе невозможно сохранить, т.к. оно деревянное, а значит, недолговечное. Но Михаил Исаевич утверждает, что дерево долговечно, просто необходим уход, чтобы не было намокания, ведущего к гниению и разрушению. И делится впечатлениями: «В Шенкурском районе, с. Литвиново, есть постройка конца XVII века, а там до сих пор пахнет смолой! Потому что сухо и, видимо, хорошо было выбрано дерево». И, конечно, памятники должны иметь современную систему пожаротушения. В настоящее время такая система установлена только в Кижском ансамбле. Сохранять храмовое зодчество важно не только потому, что это памятники культуры, но жизнь показывает, что при разрушении церкви, разрушается вся округа и в архитектурно-эстетической целостности, и в духовном смысле.

Михаил Исаевич закончил лекцию тем же призывом, с которого начал: «Спешите видеть остатки!» В его рассказе было много печали и боли по тому, что эти разрушения так стремительны и неумолимы. Но чувствовалась и надежда, что опомнится русский народ, поймет, какую жемчужину теряет и пойдет спасать. Безмерная любовь искусствоведа к беззащитным деревянным церквям и домам передалась и гостям. Возникло желание словом, делом или рублем, но поучаствовать в спасении этой тонущей деревянной «Атлантиды». От полноты сердца сказать: «Велики, о Господи, труды Твои,/ всё с премудростию Ты сотворил,/ и полна земля творений Твоих!» И тихо добавить: я готов помогать Тебе в этом бесконечном со-творении и со-хранении жизни и красоты на дарованной земле.