День святых, в земле петербургской просиявших

17 июня – в этом году особый день для Петербурга. В следующем году дата будет другая, но день святых, в земле петербургской просиявших, – это всегда день памяти о тех, кто жил и свидетельствовал о Христе в том месте, где теперь живем мы, ходил по этим улицам, молился в этих храмах…

Например, неподалеку от моего дома, на Боровой улице, находится первый петербургский братский дом, построенный еще в XIX веке силами епархиального Братства во имя Пресвятой Богородицы. Братство содержало около 500 церковно-приходских школ, а в этом помещении были библиотека и книжные склады, а также проходили братские собрания. Если пойти в другую сторону, то совсем рядом, на Стремянной, будет место, где Братство приходских советов обсуждало многотысячный крестный ход 1 февраля 1918 года в защиту Александро-Невской лавры от захвата большевиками. Собрание проходило в центре Общества распространения религиозно-нравственного просвещения, миссионерской организации, в которой учились проповедовать и жить по Евангелию сотни молодых людей, включая будущего патриарха Тихона. Там же первый раз прозвучала идея о создании Братства по защите святынь Александро-Невской лавры… Всё и все совсем рядом…

Но как об этом рассказать другим, как поделиться этим чувством сопричастности к нашей Церкви, в которой нет мертвых, потому что у Бога все живы?

В этот раз у нас совпало сразу два братских события в одном из важнейших мест памяти Петербурга – на Левашовском мемориальном кладбище.

Из петербургского Новодевичьего монастыря собрался целый автобус тех, кто впервые ехал в это место. Отец Дионисий Харин, священник монастыря, попросил Свято-Петровское братство провести экскурсию по кладбищу. Начали разговор еще по дороге, в автобусе. Оказалось, не многие слышали о том, что именно там, на Новодевичьем кладбище, похоронен единственный опознанный человек из 200 заложников, останки которых обнаружили в Петропавловской крепости несколько лет назад. Расстрелянные, а иногда и забитые, с проломленными черепами люди, были там убиты в декабре 1918 года в первые месяцы после объявления о начале красного террора. Благодаря тому, что 44-летний генерал-майор Александр Рыков, герой Русско-Японской войны, потерял ногу во время обороны Порт-Артура, удалось его идентифицировать. Нашлись его родственники, инициировавшие генетическую экспертизу, которая на 100% подтвердила их родство.

Не случайно в связи с темой Левашовского кладбища мы вспомнили тех, кто был расстрелян задолго до его открытия в 1937 году: на сегодняшний день Левашово – одно из немногих мест, где памятный знак, портрет или крест может поставить любой желающий, независимо от того, где был казнен во время советских репрессий близкий ему человек. Ведь единственная информация, которую никак не записывали в бюрократически отшлифованной документации НКВД, это место захоронения останков – то место, куда хотя бы гипотетически, через много лет могли бы прийти потомки казненных...

Вот мы подходим к тому самому зеленому забору. Вспоминаем, что раньше здесь был прекрасный лес, местные жители собирали тут бруснику, рубили елки к Рождеству. Дети из соседнего села каждый день ходили мимо в школу… И в три дня в 1937-м здесь вырос огромный забор – без единой дырки или щели. За ним – тишина, ни выстрелов, ни звуков не слышно. Одно время только слышно было мычание коровы, когда один из охранников ее завел на территории «дачи». Так назывался этот спецмогильник на языке сотрудников НКВД.

Дергаем тот самый колокольчик, в который звонили приезжавшие ночью водители зеленых грузовиков. Опять этот зеленый цвет – цвет формы защитников отечества… Что они защищали, привозя каждую ночь по несколько десятков, а то и сотен убитых соотечественников? Бесшумно открывались ворота. Машина проезжала на территорию кладбища, к уже вырытой яме, тела скидывались вперемешку. Никакой молитвы, никакого прощания, хотя бы упоминания имени… Кто-то мог оставаться еще живым. Известно, что расстрельные приговоры приводились в исполнение не только при помощи расстрела. В Ленинграде некоторых забивали дубинами, о других регионах есть свидетельства, что кого-то травили выхлопными газами в грузовиках, зарубали топорами, топили в воде…

Экскурсанты спрашивают: кто расстреливал, где находили этих людей? Приходится рассказывать, что опытные профессионалы-расстрельщики были в большой цене, так как многие не выдерживали такую «работу». Кого-то из спецов даже командировали в соседние регионы для помощи в организации расстрелов на местах.

Александр Литягин рассказывает о планах на расстрелы, разосланных во все областные центры СССР летом 1937 года по печально знаменитому в наши дни, а тогда совершенно секретному указу № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». По нему в Ленинграде должны были найти 4000 «преступников», подлежащих расстрелу, и 10 000 человек – для отправления на медленную смерть в лагеря и тюрьмы. И исполнители усердно принялись за работу – за два года норму по расстрелам перевыполнили в 10(!) раз. Анатолий Разумов, составитель многотомного Ленинградского мартиролога (сейчас идет работа сразу над 4 томами – с 13 по 17), называет цифры: в 1937 году в Ленинграде расстреляны 19 370, а в 1938 году – 21 536 граждан. За эти годы вышли еще несколько указов, подобных первому, причем массовая операция по «национальным линиям» даже не имела лимитов: расстреливать можно было без счета.

Зачем после красного террора, расказачивания, коллективизации (по сути – раскрестьянивания), антицерковных репрессий и т.п. понадобился настолько тяжелый удар против русского народа и всех остальных народов, населявших советскую Россию? Сколько человеческой крови еще не хватало советскому молоху? Александр рассказывает об изменениях в геополитике. В отличие от первых послереволюционных лет, когда Ленин с подельниками считали Россию центром мирового революционного пожара, который вот-вот разнесется по всей земле, теперь Советский Союз представлялся единственным центром строительства социализма, окруженным кольцом «врагов». И этих «врагов» нужно было уничтожить.

Вспоминаем общество глухонемых – их вина в том, что их язык жестов не понимали, а значит, они могли что-то говорить против советской власти. Приговор: контрреволюционная организация, расстрел. Вот памятник ассирийцам. Откуда они в Ленинграде в 1937 году? А они уже много поколений были здесь сапожниками и чистильщиками обуви. Расстрел – ведь говорят на своем, на ассирийском, мало ли что… Ленэнерго поставили памятник более, чем 150 расстрелянным энергетикам, но профессиональных памятников здесь не так много. Больше конфессиональные и национальные – белорусы, литовцы, финны, итальянцы, украинцы, евреи… А в центре – Русский православный памятник. Рядом с ним – огромный памятный камень, на нем много лет здесь служили литургии, пока в прошлом году не появился храм в память обо всех петербургских святых.

Экскурсия подходит к концу. Мы подходим к одному из недавно поставленных памятников, посвященному всем членам православных братств, здесь и по всей стране пострадавшим во время советских репрессий. Вспоминаем митрополита Вениамина (Казанского), Екатерину Арскую и Киру Оболенскую, говорим о свидетельстве академика Лихачева, отсидевшего на Соловках за свое членство в Братстве преп. Серафима Саровского…

Служим литию. Кажется, не только на весь этот лес, но на всю страну раздаются слова молитвы обо всех невинно убитых, об их обесчещенных именах, о родных и близких, обо всех, кто не выдержал пыток, кто отказался от своих репрессированных родственниках, о палачах…

К экскурсии присоединяются еще братья и сестры из Петровского братства. Сегодня вместе с детьми и подростками они по традиции приехали помыть и отремонтировать левашовские памятники: нужно заменить проржавевшие гвозди, отмыть таблички, что-то подкрасить… Несколько сотрудников кладбища делают много, но на всё рук не хватает.

Экскурсия для взрослых завершается у стендов выставки «Город, которого нет». Люди читают о «репрессированной науке», о жизни разных людей, чья жизнь закончилась расстрелом, вчитываются в цифры убитых в Ленинграде: 1918, 1919,.. 1937,.. 1954. Спрашивают, что было дальше, когда же закончились советские репрессии. Удивляются, что еще в 1989 году выпускали политзаключенных. Наша короткая память... Среди экскурсантов люди разного возраста – и совсем юные, двадцатилетние, и старшего возраста. Но спрашивают и удивляются представители разных поколений, не только молодежь.

Автобус с экскурсантами отъезжает, а свято-петровцы остаются – работы еще много. Со всеми что-то произошло в этот день – и с теми, кто побывал здесь впервые, и с теми, кто уже не представляет себе, как можно пропустить целый год и сюда не приехать.

На обратном пути отец Дионисий каждому участнику подарил по номеру «Кифы», в которой рассказывается об открытии первого в России памятника братствам. Рассказал, что сам ее часто перечитывает, особенно когда нужно подготовиться к каким-то выступлениям или проповеди.

Может быть, самым важным, что запомнится из сегодняшнего дня, стали слова художника Елены Александровой, автора проекта памятника членам православным братств. Она говорила о том, что победить случившуюся с нашим народом катастрофу можно только покаянием, покаянием действенным, затрагивающим все больше и больше людей в нашей стране, доходящим до самого сердца.