«Чудо личности академика Сергея Аверинцева»

Всемирно известного филолога и библеиста, переводчика и поэта, культуролога, историка христианской культуры, академика Сергея Сергеевича Аверинцева в Преображенском братстве будут помнить всегда. Как пишет в своем вступительном слове «Чудо личности академика Сергея Аверинцева» к сборнику «Духовные слова» священник Георгий Кочетков, «для нас, в Свято-Филаретовском православно-христианском институте и Содружестве малых братств, и для меня лично – дело совести, памяти и жизни воздавать должное Сергею Сергеевичу и в юбилейное, и во всякое другое время».

«Конечно, не просто потому, что С.С. Аверинцев был верным членом и защитником нашего Содружества, то есть нашим родным братом. Не просто потому, что он был членом попечительского совета СФИ и активнейшим его сотрудником, пусть и внештатным. Не просто потому, что он был прихожанином наших храмов и даже очень живым чтецом и проповедником в них... Наконец, не просто потому, что лично меня связывала с ним особая многолетняя духовная (можно сказать, и духовническая) близость и дружба и что он незадолго до своей безвременной кончины лично просил меня что-то написать о нем к его 70-летию (чем тогда несказанно меня удивил, ведь он очень не любил каких-либо разговоров о себе). Все это так, но главное – это чудо самой личности С.С. Аверинцева, его духа, его мысли, его живого и жизненного дела, всегда требующего продолжения. Как и любое настоящее чудо – оно не может быть рационально объяснено и описано. Его можно только благодарно созерцать и с любовью постигать сердцем, исполненным доверия к самому Сергею Сергеевичу и веры во Христа, то есть в Бога и Человека», добавляет отец Георгий.

Он вспоминает о том, как Сергей Сергеевич преодолевал себя, достигая высокого качества своего служения Богу и ближним: «Хорошо помню, как он осваивал алтарное пространство, начиная служить алтарником во Владимирском соборе б. Сретенского монастыря в Москве, как он первый раз вышел в стихаре на проповедь в том же соборе. Сначала он читал не столько проповеди, сколько лекции, но уже вскоре этот элемент из его проповеди стал уходить. Интересно, что его лекции от этого не превратились в проповеди. Помню, как трудно было Сергею Сергеевичу начать переводы богослужебных текстов в расчете не просто на ученую публику или поэтически настроенных дам, а в расчете на смысл и дух богослужения и на слух всей Русской церкви. Нечто подобное происходило с ним и в нем в связи с переводами библейских текстов и даже целых книг из Ветхого и Нового заветов. У него были большие планы, но он трезво оценивал свои человеческие силы и возможности… Но как тогда, так и сейчас, и в будущем, вплоть до самой вечности, имя и образ нашего великого современника, Сергея Сергеевича Аверинцева, сияет и, верим, будет сиять, как драгоценный камень в алмазном венце святых праведников Божьих и Христовых служителей русской православной Церкви Духа Святого».

Сегодня мы публикуем слово Сергея Сергеевича Аверинцева на повествование о прокаженных (Лк 17:12-19), произнесенное в соборе Владимирской иконы Божье Матери б. Сретенского монастыря 20 декабря 1992 года (впервые опубликовано в Сборнике духовных слов С.С. Аверинцева).

***

Даже по-русски слова «благодать» и «благодарность» очень похожи, а по-гречески, на языке того народа, который принес нам православную веру, это одно и то же слово – χάρις. А еще одно греческое слово, которое также означает благодарность, благодарение, обозначает верховное таинство, причащающее, приобщающее нас благодати, – евхаристию. Слово «евхаристия» по-гречески буквально значит благодарность, благодарение.

Мы сегодня слышали евангельское чтение, говорящее о выборе человека между благодарностью и неблагодарностью. Было десять человек, больных проказой, и мы знаем, как относятся к больным тяжелой заразной болезнью даже и в наше время, а в те времена люди верили, что такая болезнь, как проказа, несомненно свидетельствует об особой вине человека, об особом проклятии ему от Бога. И по Моисееву закону это были люди, изверженные из человеческого общества не только по соображениям, так сказать, гигиеническим, как в наше время, но и по религиозным соображениям.

В рассказе, который мы слышали, это выражено немногими словами: «они стояли поодаль». Они не могли стоять вместе со всеми. Мы узнаём потом, что один из этих людей был самарянин, остальные, стало быть, – иудеи, Иудеи и самаряне не общались между собой. Это были народы, друг для друга взаимно нечистые, народы, ненавидевшие друг друга. Но в такой изверженности из человеческого мира, в таком тяжелом состоянии, как проказа, даже самарянин оказался вместе с иудеями – все извержены, и настолько извержены, что они могут быть вместе, и это только лишний раз указывает на тяжесть их положения. Стоя вдали, отдельно, не со всеми, они просили о великой милости. Эта милость им была подана, Господь велел им в соответствии с законом пойти и показать себя священникам, чтобы священники освидетельствовали их как исцелившихся. Они получили этот дар и пошли.

Мы все знаем, как это бывает, когда нам что-то здесь, на земле, очень нужно. Когда мы голодны – а голод бывает в разной степени, может быть страшный голод, может быть, никто из нас его не испытывал, но так бывает, – мы хотим, когда мы просто голодны, чтобы нам дали поесть вот сейчас же, немедленно. Когда мы жаждем, мы просим воды. С земными благами дело обстоит так: они нам нужны, мы слабы, мы в них нуждаемся, мы о них молим Бога и людей, но они даются нам всегда на время. Мы жаждем, нам дали воды, потом мы уже о воде не думаем – у нас другие заботы, другие нужды, а потом нам снова хочется пить, как Спаситель говорил самарянке: вода, которую ты мне дашь, – это вода, после которой человеку снова хочется пить. Земные блага не утоляют жажду навсегда. И даже такой дар, как исцеление от страшной, неизлечимой на всю жизнь болезни – да, это дар на всю жизнь, но жизнь кончается, – такой дар тоже на время. Эти люди, все эти десять человек, как и их современники, и больные, и здоровые, умерли, и теперь по их костям мы не знаем, кто из них был прокаженный, кто был здоровый. Тело прокаженного истлевает заживо, но все наши тела истлеют в земле после нашей смерти.

Получая от Бога и от человеческой доброты земные блага, мы получаем одновременно, вместе с ними, другое благо, гораздо большее, чем любое из земных благ, – возможность иметь чувство благодарности. Даже здесь мы видим благодарность. Это то, что делает нас самостоятельно радостными. Человек в силу внешних обстоятельств может быть благополучным, удачливым, как мы говорим в нашей жизни, по-житейски везучим, но это не делает его радостным, это не делает его счастливым. Счастливый человек – это благодарный. И благодарность – это то, что не кончается, та вода, которая утоляет жажду и течет, как сказано в Евангелии от Иоанна, в жизнь вечную; это то, что с нами будет, если мы этого захотим. Если мы не поставим нашей благодарности Богу и добрым людям срока давности, по истечении которого благодарность недействительна, если мы сами этого не сделаем, благодарность будет с нами, она будет источником радости, не кончающимся источником радости всю нашу жизнь, и это то, что с нами останется после смерти. Тот человек, самарянин, пришел с великим воплем, κραυγῇ μεγάλῃ – говорится по-гречески, повергся к ногам Спасителя и получил через это или, лучше сказать, принял – потому что предложено это было всем десяти, возможности равные, но у человека есть свободная воля, – он получил благо вечное. Даже его исцеление и очищение – это было благо пожизненное, но лишь до его смерти, лишь здесь, на земле; то благо, вечное, осталось с ним, и «вера его спасла его». Один русский поэт*, человек, знавший, что такое вера, писал:

Счастье не то, что годиной случается
И с мимолетной годиной кончается:
Счастья не жди, не лови.
Дух, как на царство, на счастье венчается,
В счастье, как в солнце, навек облачается:
Счастье – победа любви.

Мы действительно знаем, что только благодарность делает нас радостными. И все наши честные, дозволенные, по-человечески говоря, чистые радости здесь, на земле, земные радости: радость от родительской любви, радость от верной любви в супружестве, радость от дружеской любви – это всегда радость от любви и радость от благодарности. Знатоки внутренней жизни человеческой души не раз говорили, что по-настоящему мы видим и переживаем наши радости не в тот момент, когда они к нам приходят, а когда они постепенно очищаются и выявляются в нашем благодарном воспоминании.

Собственно говоря, мы знаем, вера учит нас, что мы должны благодарить за все. Самая главная милость Бога – что Он есть, и что Он нас сотворил, и что Он с нами. Святые благодарили Бога и за страдание. Мы помним, что Иоанн Златоуст умер в ссылке, в тяжелой жестокой ссылке со словами благодарения Богу за все. Но если бы нам, людям малым, слабым и грешным, научиться быть благодарными хотя бы за земные и понятные нам радости! Это превращает наши земные радости во что-то более прочное и надежное, а если мы этого захотим – в вечное.

То, что касается судьбы в истории церкви священнейшей нашей молитвы – молитвы Господней, данной Самим Господом, не может быть случайным, и, несомненно, мы должны видеть за этим волю Божью. Воля Божья такова, что в молитве Господней есть одно слово, в понимании которого суждения еще отцов церкви были различны, слово, которое уже в святоотеческие времена можно было толковать по-разному. И опыт церкви принял все эти толкования и понимания. Это необычное, единственный раз употребленное слово, как ранние христианские ученые указывали, неизвестное ни в бытовом разговоре, ни в литературе, слово, которое переведено у нас как «насущный». Мы понимаем, и это понимание церковь утверждает, слово «насущный» как необходимый для нашей нужды хлеб, без которого мы не можем жить, без которого мы не можем обойтись. С другой стороны, наряду с таким толкованием, которое тоже есть у святых отцов, было и другое святоотеческое учение: насущный, надсущный, ἐπιούσιος, то есть превосходящий (усия – сущность), – хлеб евхаристический, благодатный хлеб будущего века. Так понимал, например, блаженный Иероним. Церковь фактически утвердила оба понимания, потому что мы читаем молитву Господню и перед земной трапезой, где мы вкушаем земные блага, необходимые для нашей земной, телесной жизни, и как евхаристическую молитву, как мы ее только что читали.

Благодарность, это слово, знаменовательно применяемое к евхаристии, и есть то, что связывает принятие нами земных благ и принятие нами благ будущего века. Аминь.

Приобрести Сборник духовных слов С.С. Аверинцева можно здесь.